Карнакки – охотник за привидениями

Через пятнадцать минут я понял, что догадка моя снова оправдалась: эти проклятые гады действительно решили пустить в ход свою вторую канистру с Mark X. Мы вовремя заметили это намерение и совместным залпом, должно быть, изрешетили диверсантам ноги. Действительно, за какие-то пять секунд или даже быстрее, все они ударились в великое бегство, так как просто не понимали, кто и как причиняет им это воздаяние, весьма, кстати, болезненное. С воплями они бежали, ковыляли и уползали во тьме! И еще до того, как все они должным образом ретировались, я спрыгнул с крыши ходовой рубки и выбросил канистру взрывчатки за борт, так как полагал, что штурманская рубка еще может понадобиться мне.

– А теперь, – распорядился я, – возвращаемся в наш уютный маленький домик. Теперь, когда мы избавились от этой взрывчатки, новых пакостей от них ждать не стоит, а я хочу хотя бы вздремнуть.

На следующий день произошла уйма всяких событий. Сон наш, как я и предполагал, никто более не нарушил, ибо немцы и так достаточно схлопотали от нас, как я, собственно и рассчитывал… Потери их были огромны, в чем я убедился, при первой возможности обозрев палубы после пробуждения.

Потом я познакомился с заготовленным, как они предполагали, сюрпризом для меня: посмотрев на контрольный компас, я понял, что ночью они развернули корабль в обратную сторону, и он уверенно, но не быстро, на половине хода, направляется в Америку. Тут я понял, что пора ковать железо, – сейчас или никогда, – и связался по телефону с мистером Виннером и машинным отделением.

– Останавливайте машину, мистер Виннер, – приказал я, – и что бы ни случилось, не пускайте ее в ход до моего распоряжения, понятно? Бедолаги повернули корабль носом к старым добрым Штатам, однако если они надеются на бесплатное путешествие домой после учиненных ими безобразий и бесчинств, то жестоко ошибаются. Наверное, они недостаточно хорошо знакомы со мной, так, мистер Виннер?

Он только хохотнул в трубку:

– Похоже, они уже кое-что заподозрили, капитан, но всю правду, вне сомнения, узнают до возвращения на американские берега. Так что останавливаю машину до следующего вашего распоряжения.

– Именно так, – согласился я. – Однако приглядывайте за шквалами. И еще: если они будут напирать на вас, и вам придется прибегнуть к помощи пара, – не увечьте, хорошо? Просто дайте возможность встряхнуться, не более того. Второй раз они к вам не полезут. Я еще не встречал человека, готового дважды пойти против струи пара!

– И я тоже, капитан, – ответил Виннер. – Но берусь за дело.

– Хорошо! – сказал я и повесил трубку.

Минуту спустя винт перестал вращаться. Через десять минут германская делегация проследовала к потолочному люку машинного отделения и начала переговоры, очень скоро превратившиеся в угрозы, и, наконец, во всякую суету вокруг потолочного люка, под которым командовал мистер Виннер.

Звуки стрельбы, наконец, приняли серьезный характер, и я уже подумывал выйти наружу и чем-то помочь, когда услышал рев паровой струи.

– Виннер решил попарить гостей, – с бодрой улыбкой произнес мистер Трасс. – Парная баня их успокоит. Они не захотят повторения сеанса!

Так и случилось. Более того, германцы окончательно утихомирились, и на несколько часов на корабле воцарилась истинно кладбищенская тишина.

Примерно к четырем часам дня наши противники пришли в отчаяние. Думается, кое-кому из них был безотлагательно необходим визит к врачу, так что они отправили ко мне на переговоры человека с белым флагом.

Он постучал в левую дверь и сквозь полудюймовый лист доброй стали объяснил цель своего прихода.

Осмотрев через разные иллюминаторы все палубы, мы открыли дверь, впустили его, а потом приступили к деловому разговору. Он хотел, чтобы я запустил машины, на что я резонно ответил, что в данный момент нос корабля обращен точно в сторону, противоположную его курсу. Последовало продолжение беседы, и я, наконец, втолковал этому типу, что именно думаю обо всех них. Я объяснил, что готов оставаться на месте до тех пор, пока все они не перемрут от гангрены, – если только они не оплатят обратный проезд, а также не внесут пять тысяч долларов на покрытие ущерба, нанесенного имуществу корабля, и еще десять тысяч – на компенсацию морального ущерба инженерам, моим помощникам и мне самому.

Сказать по правде, он воспринял новость настолько бурно, что я уже даже забеспокоился о том, что у них может не оказаться при себе столько денег, однако решил придерживаться назначенной цены. Дело в том, что я практически был уверен, что у них найдется больше, чем те пять тысяч, которые они мне предлагали, чтобы иметь возможность купить мою грешную душу за большую цену, если я проявлю желание продать ее. По чести сказать, думаю, что этим невинным младенцам даже не приходило в голову, что отнюдь не вся присутствующая в мире нравственность помечена клеймом «made in Germany». Словом, я отослал его обратно к ватаге и велел не возвращаться без денег.