Карнавал короля Иеронима

— Но пока не известно, имеют ли наши опасения какое-либо основание! — сказала госпожа Бюлов и, обращаясь к французскому посланнику, который в эту минуту проходил мимо, остановила его вопросом: — Скажите, пожалуйста, барон, не знаете ли вы, кто такая эта таинственная особа, приехавшая недавно к Симеону?

Рейнгард улыбнулся.

— Для вас это еще тайна, баронесса, — сказал он, — но в Касселе уже все известно. Это Геберти, старинная приятельница Иеронима из Парижа! За день до своей свадьбы он вздумал навестить ее в Фонтенбло и этим навлек на себя сильный гнев Наполеона, который долго не мог простить ему этот легкомысленный поступок.

— Правда ли, что она племянница госпожи Симеон?

— Да, она дочь ее сводной сестры, вышедшей замуж за итальянца Геберти, который, заметив талант дочери, стал обучать ее сценическому искусству, а после его смерти ей действительно пришлось сделаться актрисой, вследствие стесненных средств матери. Говорят, она хорошо образованна, но одно несомненно, что она красива и имеет очаровательные манеры. Я видел ее на вечере у Симеона, она была представлена мне под именем мадемуазель Сесиль, племянницы госпожи Симеон, потому что фамилию Геберти они избегают произносить из боязни, чтобы император не узнал о ее пребывании в Касселе и не выпроводил ее отсюда. Такой случай был с госпожой Генин, которую Иероним привез сюда втайне от своего брата…

— Теперь ясно, — сказал Бюлов. — Они будут употреблять все усилия, чтобы выдать ее замуж, а с переменой фамилии Сесиль может свободно бывать в обществе.

— Не думают ли они женить на ней господина Германа? — сказала нерешительно баронесса Бюлов.

— Я слышал, что он часто бывает там, и Маренвилль оказывает ему особое внимание, — ответил посланник, — но, мне кажется, что он не из тех молодых людей, неразборчивых в средствах, которые всеми путями пробивают себе дорогу.

— Я разделяю ваше мнение, барон, — продолжил Бюлов, — но считаю нашу опеку лишней; быть может, ему будет полезно очутиться в затруднительных обстоятельствах, когда ему придется самому выпутываться из беды, без посторонней помощи.

— Для этого необходимо, чтобы он знал о грозящей ему опасности и не строил иллюзий относительно Сесили, — заметила госпожа Рейнгард.

— Я не советовал бы вмешиваться в дело, которое непосредственно касается короля, и где Маренвилль расставил свои сети, — сказал посланник. — С другой стороны, что можем мы сообщить молодому человеку, кроме предположений, и какое ручательство, что он не злоупотребит нашим доверием! К тому же, он уезжает отсюда и пока беспокоиться нечего… Но прекратим наш разговор, вот начинается квартет.

За квартетом следовало пение; Луиза пропела несколько песен, переложенных ею на музыку; финалом служил дуэт, пропетый Линой и Германом.

Когда они отошли от рояля, Бюлов подозвал Германа.

— Вам, очевидно, покровительствует судьба, господин доктор, — сказал он, — известно ли вам, что вы заочно успели заслужить милость его величества?

Этот вопрос был, вероятно, задан с целью поразить Германа неожиданностью, но против ожидания лицо его ничего не выразило, кроме удивления.

— Дело в том, — продолжал Бюлов, — что на вечере у Симеонов, когда зашла речь о доброте сердца и веселости короля, вы сравнили Иеронима с французским королем Генрихом IV, о котором говорили современники: «qu’il faisait part aux Siens de sa gayete»… Маренвилль передал ваше замечание королю, который очень милостиво отнесся к нему, так что можно ожидать, что его величество назначит вам аудиенцию.

— Я слышал, что в последнее время все аудиенции прекращены вследствие нездоровья короля, — сказал Герман, — слегка задетый ироничным тоном Бюлова. К тому же, вы подали мне надежду, барон, что отправите меня в Голландию.

— Вы должны вдвойне благодарить барона за ваше назначение, — сказал Рефельд, вмешиваясь в разговор. — Этим путем ваша будущность мало-помалу устроится и вам не совестно будет смотреть в глаза честным людям. К сожалению, у нас в Касселе большинство юношей пробивают себе дорогу с помощью красивых дам, будто бы добровольно покинувших придворную жизнь, которые приносят своим мужьям патенты на чины и должности. Естественно, что они льнут ко двору, от которого ждут всех благ, а вы будете избавлены от этой необходимости…

Наступила минута неловкого молчания. Рефельд, заметив это, тотчас же переменил разговор.

Между тем подан был незатейливый ужин, который задержал гостей позже обыкновенного. Герман и Гейстеры остались долее других. Герман, прощаясь с Луизой, просил ее побывать у его родителей в Галле и передать им лично письма, а также подарки сестре.

— Отец, вероятно, будет подробно расспрашивать вас о том, чего я не успел написать в своих письмах, а сестре моей скажите, что в Касселе у меня есть другая сестра, которую также зовут Линой…

— Да, передайте ей это, — добавила Лина Гейстер, — и, когда будете возвращаться в Кассель, привезите ее с собой. Она будет жить у нас или у моей матери, мы примем ее, как дорогую гостью!..

XIV. Два визита