Карнавал короля Иеронима

— Очень рад слышать это! — сказал Миллер. — В моей библиотеке собрано много литературы как относительно этого, так и других «Диалогов» Платона. Вы получите от меня нужные для вас книги, и мы переговорим подробно относительно вашей работы, но, конечно, вы должны посещать меня, как можно чаще.

— Бесконечно благодарен, — отвечал Герман, — но время так дорого для вас…

— Разумеется, хотя отдых для меня еще дороже. Шумные вечера, где мне приходится бывать время от времени, только усиливают мое утомление; масса просителей, которые ежедневно осаждают меня, также не могут доставить особенного удовольствия. Одним словом, не стесняясь, приходите ко мне… но опять-таки повторяю вам, не стремитесь к придворной службе, лучше поищите частных уроков в знатных домах или места чтеца — вы сделаете полезные знакомства и у вас явятся кое-какие связи. Я охотно дам вам рекомендательные письма к некоторым лицам…

Миллер не окончил начатой фразы и задумался. Герман воспользовался этой минутой, чтобы проститься с ним и поблагодарить за участие.

— До свидания, — сказал Миллер, также поднимаясь с места. — Счастливец! Глядя на вас, я невольно вспоминаю свою молодость. Было время, когда и я обладал здоровьем и мог надеяться на будущее. Господь да благословит вас!..

VI. Друзья

Герман вернулся домой взволнованный. Он зашел к хозяйке дома, чтобы поздороваться с ней, и застал Лину Гейстер, которая обратилась к нему с вопросом, не захочет ли он почитать с ней что-нибудь:

— Это будет для меня большим одолжением, — добавила она, — со времени нашего возвращения в Кассель, я прочла немало всяких книг, но при моем невежестве многое непонятно для меня, а Людвиг так занят, что я не решаюсь обращаться к нему за какими-либо объяснениями.

Герман охотно согласился, так как рад был случаю развлечься и избавиться хотя на короткое время от тяжелых мыслей, которые в последнее время неотступно преследовали его.

Молодая женщина не могла привыкнуть оставаться целый день дома в полном одиночестве. Гейстер обыкновенно проводил в министерстве время от девяти до пяти часов, когда они садились за обед по французскому обычаю; если случалось, что он утром заходил домой, то не более как на несколько минут, и опять уходил на службу. Лина, деятельная по природе, не знала, как убить время, небольшое и далеко не сложное хозяйство не требовало от нее особенного внимания. Поэтому она много читала и почти ежедневно бывала у матери, которая также скучала без нее.

Когда они вышли на балкон и сели за чтение, Лина заметила, что Герман чем-то взволнован и одет тщательнее обыкновенного. Мысль, что, быть может, он вернулся от своей возлюбленной, промелькнула в ее голове; она со смущением взглянула на него и, видимо, обрадовалась, когда Герман сообщил ей, что был у генерал-директора народного просвещения, Миллера.

— Вероятно, он объявил, что тебе нечего надеяться на получение места? — спросила она.

— Напротив! Но не это смутило меня… Я не в состоянии передать тебе, какое странное впечатление произвел на меня Миллер. Невольно преклоняешься перед этим человеком, но в то же время он возбуждает в вас какое-то сожаление. Фигура его невзрачная и несмотря на поразительный ум он производит крайне неприятное впечатление своим робким, заискивающим обращением, хотя вообще исполнен добродушия и самых благородных стремлений. Он все сваливает на болезнь, но, мне кажется, что у него просто тоска по родине и он чувствует себя здесь чужим человеком, как многие в Касселе.

— А ты, Герман, разве ты чувствуешь себя чужим среди нас? — спросила она взволнованным голосом.

— Конечно, нет, но только до тех пор, пока я с вами или среди природы, но когда я думаю о своем будущем или о здешнем обществе, то чувствую себя одиноким и несчастным. После того, что мне пришлось испытать в последнее время, я искренно желал бы ограничить все мои отношения с людьми вами и Рейхардтами. Уединение поможет мне сосредоточиться и приготовить себя к той деятельности, на которую указал мне Миллер.

— Какая деятельность, Герман, и как ты будешь готовиться к ней?

— Видишь ли, это ученая работа, которую я должен исполнить под руководством Миллера; осенью он надеется предложить мне кафедру, и даже, быть может, в Геттингене…

— Радуюсь за тебя, — сказала молодая женщина, — хотя из-за этого нам придется расстаться с тобой, и даже теперь, если ты погрузишься в работу, то, пожалуй, забудешь о нашем существовании.

— Это не может случиться по многим причинам, а тем более по характеру заказанной мне работы, так как это трактат о любви. Ты, может быть, имеешь понятие о Платоне и его сочинении «Пир»?

— Я слышала мельком от Людвига, что Платон был греческим мудрецом или философом, но, конечно, это слишком мало, и я просила бы тебя рассказать мне, как можно подробнее, о Платоне и его сочинениях.

Герман охотно исполнил желание своей молодой приятельницы и, коснувшись в общих чертах наиболее известных сочинений Платона, подробно изложил содержание «Пира».