Карнавал короля Иеронима

Провансаль явился в условленный час и тотчас же сообщил Герману о возвращении министра Бюлова.

— Но он так занят массой дел, накопившихся в его отсутствие, — добавил секретарь, — что даже отказался сегодня от парадного обеда во дворце!

— В таком случае, мне будет неудобно представиться министру финансов? — спросил Герман, немного смущенный этим известием.

— Напротив, он примет вас дня через два, а пока приказал мне достать вам билет для входа в день открытия рейхстага, так как, вероятно, вы захотите видеть это торжество. Однако нам пора, экипаж ожидает нас!.. Если вы ничего не имеете против этого, то мы заедем по дороге за моим старинным магдебургским приятелем Натузиусом, который приехал сюда в качестве депутата от департамента Эльбы и также приглашен к королевскому столу. Он остановился у одного из чиновников министерства юстиции, Энгельгардта, и так как он никогда не бывал в Касселе, то я обещал довезти его до дворца. Я уверен, что Натузиус понравится вам, редко можно встретить такого симпатичного и хорошего человека, как он!

Герман поспешил изъявить свое согласие, и Провансаль отдал приказ кучеру остановиться перед домом Энгельгардтов. Здесь им не пришлось долго ждать, потому что Натузиус, увидя из окна подъехавший экипаж, тотчас же вышел к ним. Это был человек лет сорока, но моложавый на вид, с приличными манерами, изящно одетый и с красивым, выразительным лицом. Он встретил Германа как старого знакомого и тотчас же разговорился с ним, припоминал приятные часы, проведенные им в доме Бюлова, когда тот жил в Магдебурге, расспрашивал о кассельской жизни и с большой похвалой отозвался о семье Энгельгардтов, которая произвела на него самое приятное впечатление.

За разговором они незаметно доехали до дворцового сада. По главной аллее расхаживали взад и вперед разряженные кавалеры и дамы с длинными шлейфами, в ожидании часа, назначенного для королевского приема. Провансаль знал в лицо всех придворных и даже многих из приезжих депутатов и называл их по имени. Владетельный епископ фон Корвей, служивший в это утро обедню в церкви Петра и Павла, был в полном праздничном облачении; он разговаривал с генералом, который издали поражал своим необычайным сходством с Фридрихом Великим.

— Это граф Шуленбург-Кенерт, член вестфальского государственного совета, — пояснил Провансаль.

— В былые времена я не раз встречал этого господина, который заслужил печальную известность в Германии своей беспримерной трусостью! — сказал Натузиус. — Занимая важный пост прусского военного министра, он пользовался своим влиянием, чтобы уговорить берлинцев покориться чужеземному игу и, между прочим, не нашел нужным заблаговременно вывезти боевые запасы из столицы и оставил их в распоряжении французов! Он же подал голос за второй раздел Польши и поход против Франции. Впрочем, трудно было и ожидать от него чего-либо лучшего! Насколько мне известно его прошлое, он смолоду занимался всякими спекуляциями, играл на бирже, постоянно нянчился с евреями и легкомысленными женщинами и при своей близости к старому прусскому королю занимал его рассказами о городских сплетнях и любовных интригах. Я уверен, что его деятельность в Вестфалии не принесет ничего, кроме вреда… Но кто эта прелестная женщина, которая идет к нам навстречу?

— Это Бианка Лафлеш, жена королевского интенданта, уроженка Генуи, — сказал Провансаль.

— Редко можно встретить такую красавицу! — продолжал с восторгом Натузиус. — У нее голова и фигура античной статуи, и какой ослепительно белый цвет лица!

— Иероним познакомился с ней в Генуе, — сказал вполголоса Провансаль.

— Когда же король был там?

— Разве вы забыли, что Иероним приезжал в Милан для расторжения своего брака с Елизаветой Паттерсон! Отсюда Наполеон отправил его в алжирскую экспедицию для освобождения пленных генуэзцев. Иерониму, действительно, удалось доставить с собой из экспедиции человек двадцать, которых он привез в Геную, где народ восторженно встретил его; здесь же познакомился он с красивой женой банкира Лафлеша и попал под власть этой кокетки. Когда Иероним сделался вестфальским королем, Бианка переселилась сюда со всеми своими родственниками…

Провансаль замолчал, потому что в эту минуту они снова поравнялись с госпожой Лафлеш, она шла под руку с каким-то смуглым господином, который, видимо, старался занять свою собеседницу интересным разговором.

— Кто этот господин? — спросил Натузиус. — У него умное лицо.

— Это шевалье Пишон, — ответил Провансаль, — первый оратор государственного совета; Бюлов уважает его, как человека идеи и весьма сведущего, он обладает замечательной памятью и редким красноречием; все партии заискивают перед ним, но он не принадлежит ни к одной из них… Однако вам пора идти, вы видите — все спешат во дворец…

Королева в это время только что вернулась из парка и поднималась по главной лестнице в сопровождении первого камергера барона де Шале и своей статс-дамы, мадам Молле де ла Рошет.