Карнавальная месса

Задушевных знакомств у меня там не завелось, но простого приятельства хватило, чтобы понять: коварный Френзель подловил меня на искусственную приманку. Чтобы устроить себе праздное стояние под Великим Мушиным Глазом, надо было просто подсуетиться тайком он папочки. И заставлять меня самому прощупывать мою возлюбленную никому бы не пришло в голову. Вот насчет того, что сделать ей астральную копию будет куда легче просто потому, что она общается с «продвинутым индивидом», — тут он был прав на все сто. Ну, я не об этом сокрушался: как и говорили мне вначале, тут у меня возникли совсем иные проблемы.

Когда я шествовал по коридорам в полном своем параде (тончайшее цельнотканое трико без единого шва, чтобы не язвило кожу, просторная чистошерстяная роба, мягкие шагреневые носки), а впереди пищали сигналы и мигали лампы — «вертячки», предупреждая о том, чтобы никто не переступал мне дорогу и не контактировал с моим напряженным мозгом и нагой душой; когда я вступал под Купол и пристегивался к креслу, а тяжелый вогнутый диск «мыслесушки» надвигался сверху, закрывая обзор, и вокруг во всем огромном здании затаивали дыхание; о, тогда я ощущал свое едва ли не божественное величие и мощь.

А потом было очень и очень погано, и чувство хорошо исполненного долга не спасало нисколько. Всякий раз, когда я после очередной процедуры приплетался домой на своих четырех, обе мои женщины встречали меня скулежом и причитаниями. Есть я не хотел, пить не мог, и единственная моя отрада была — завалиться горизонтально в раскидное кресло и шлепнуть себе на живот уморного толстяка Кирюшу, чтобы он трижды по три раза меня облизал. Дамы ревновали и липли ко мне со всех прочих сторон, — поневоле платонически, я ни на что иное не бывал способен — и это мне тоже было в кайф.

На следующий день история повторялась заново. И все-таки оно было б ничего, держать удар я научен, да один случай буквально подрезал мне все поджилки.

Пред мои очи явился коллега — редчайший случай: они как-то сами умеют обходиться и уходят не половиною, а все целиком. С виду это был вовсе не ас, а просто смешливый семидесятилетний мальчишка, малорослый, с гладкими, пухлыми щеками и подвижной как ртуть. Седого у него было — только венчик волос кругом сияющей лысины и кустистые брови. Он, по его собственному выражению, «отматывал уже свой десятый срок» (не меньше: что вы хотите, с четырнадцатого века по двадцать первый!). Здесь, в лимбе (тоже его термин) прошел те же ступени профессионального роста, что и я, но гораздо основательнее на них располагался: преподаватель музыки, пения и композиции, тренер пограничных псов, затем «чистый псих» и «стрелок в зенит» и, наконец, странник по выслуге лет. Зачем он попросил моей помощи? Из снисходительности или просто из любопытства? От него не отлетало никакой шелухи: весь он был прям, чист и звонок, как хорошо откованная и по правилам оттянутая шпага. Именно поэтому, я думаю, он незаметно для меня из наездника стал моим иноходцем и увлек меня через Сеть в тот мир, куда уходил сам.

Быстрая лесная река с лепечущими перекатами и грохотанием порогов; голубые ели и серебристые пихты; березы, что роняли свой лист, как янтарные четки с нити; шелест ветра на всех тропах, запах гриба и прели. Мир моей любви. Осенний мир Руа.

Закончив с ним, я свалил всех прочих клиентов на запасного напарника, бросился домой, уткнулся головой в подушку и завыл почище дикой собаки динго.

Они испугались досмерти, какие ни были привыкшие. Баубо посеменила наружу, ахая и всплескивая руками, Джанна торопливо поволокла свой гороподобный живот на половину господина Френзеля, Кирька бросился под брюхо мамочке, да там и остался, тряся наружу куцым дракошечьим хвостиком. Одна Агния сохранила относительное спокойствие. Наскоро облизав своего отпрыска, она пихнула его в сторону моего лежбища и сама легла рядом, сообразив, что главный хозяин вторые сутки пребывает в местной командировке.

Ушла из дому она через час, как по сигналу, и вскоре они вместе с шефом сидели у меня в головах.

— Что, Джош, семейные неприятности? — сочувственно спросил он. Попал он пальцем в небо, но нарочно. Я помотал головой: с тыла это куда больше походило на знак согласия.

— А ко мне жена приезжает. Тоже история, скажу я вам.

— Ах, Самаэль, — произнес я невнятно, — чем я могу вам помочь, в моем-то положении? (Кирилл окончательно приплюснул меня посередине и не давал пошевелиться, сразу цепляясь когтями за шкуру, а зубками за волосы.)

— Как чем? Организуется мощная кампания по ее встрече. Фрачные пары, кринолины, серпантины, бутоньерки и шифоньерки. Ее надо возглавить, а белый муж, видите ли, регулярно отмечается в очереди за тортом, и завтра, хоть сдохни, самому получать надо: другому не выдадут.

Я посочувствовал. С кулинарными изысками у нас была постоянная напряженка.

— Так что встречу моей супруги возглавите вы, как шибко сочувствующий. Да не пугайтесь, у нас все отрепетировано. Правда, Джанни?

— Она понимающе улыбнулась. Детки раскусили его трюкачество давно, куда раньше, чем я здесь появился.