Карниз

Неудивительно, что у того типа очко сыграло. Правда, ему грозили какие-то шесть месяцев. Передо мной же разворачивалась перспектива в мрачную клеточку и без Марсии, шутка сказать, на сорок лет.

Мой взгляд упал на карниз. Двенадцать сантиметров... а на вид им больше пяти никак не дашь. Хорошо еще, что здание сравнительно новое по крайней мере карниз не рухнет.

Может быть.

Я перелез через перила и осторожно опустился на руках, пока не почувствовал под собой карниз. Каблуки висели в воздухе. Пол балкона приходился мне на уровне груди, сквозь ажурную решетку просматривалась шикарная квартира Кресснера. Сам он стоял по ту сторону порога с дымящейся сигаретой в зубах и следил за каждым моим движением, как какой-нибудь ученый за поведением подопытной морской свинки после только что сделанной инъекции.

- Звоните, - сказал я, держась за решетку.

- Что?

- Звоните Тони. Иначе я не двинусь с места.

Он отошел от двери - вот она, гостиная, такая теплая, уютная и безопасная - и поднял трубку. И что? Из-за этого ветра я все равно ничего не мог расслышать. Он положил трубку и снова появился в дверях.

- Исполнено, мистер Норрис.

- Так-то оно лучше.

- Счастливого пути, мистер Норрис. До скорого свидания... если оно состоится.

А теперь к делу. Я позволил себе в последний раз подумать о Марсии, о ее светло-каштановых волосах, и больших серых глазах, и изящной фигурке, а затем как бы отключился. И вниз я больше не смотрел. А то лишний раз заглянешь в эту бездну, и руки-ноги отнимутся. Или перестоишь и замерзнешь, а тогда можно просто оступиться или даже сознание потерять от страха. Сейчас главное - мысленно видеть карниз. Сейчас все внимание на одно - шажок правой, шажок левой.

Я двинулся вправо, держась, пока возможно, за решетку. Мне придется, это ясно, предельно напрячь сухожилия ног, которые я развил теннисом. С учетом того, что пятки у меня свисают с карниза, на носки выпадет двойная нагрузка.

Я добрался до конца балкона - ну и как теперь заставить себя оторваться от спасительных перил. Я заставлял. Двенадцать сантиметров - это же будь здоров какая ширина! Да если б до земли было не сто двадцать метров, а сантиметров тридцать, ты бы обежал по карнизу это здание за каких-нибудь четыре минуты, урезонивал я себя. Вот и считай, что так оно и есть.

Легко сказать. Если упадешь с тридцатисантиметровой высоты, то чертыхнешься и попробуешь еще раз. Здесь второго случая не представится.

Я сделал шажок правой ногой, подтянул левую... и отпустил перила. Я распластал руки по стене, прижимаясь ладонями к шершавой каменной поверхности, я оглаживал ее. Я был готов ее поцеловать.

Порыв ветра заставил меня покачнуться; воротник пиджака хлестнул по лицу. Сердце подпрыгнуло и застряло где-то в горле, где и оставалось, пока стихия не успокоилась. Если ветер ударит как следует, меня снесет к чертовой матери с этого насеста. А ведь на противоположной стороне ветер будет посильнее.

Я повернул голову влево, прижимаясь щекой к стене. Кресснер наблюдал за мной, перегнувшись через перила.

- Отдыхаете в свое удовольствие? - поинтересовался он дружелюбным тоном.

На нем было пальто из верблюжьей шерсти.

- Вы, кажется, сказали, что у вас нет ничего теплого, - заметил я.

- Соврал, - спокойно отреагировал он. - Частенько, знаете, приходится врать.

- Как это понимать?

- А никак... никак это не надо понимать. А может быть и надо. Нервишки-то шалят, а, мистер Норрис? Не советую вам долго задерживаться на месте. Лодыжки устают. А стоит им расслабиться... - Он вынул из кармана яблоко, откусил от него и выбросил в темноту. Долго ничего не было слышно. И вдруг раздался едва слышный омерзительный шлепок. Кресснер хохотнул.

Он совершенно выбил меня из колеи, и сразу же паника вонзила в мозг свои стальные когти. Волна ужаса готова была захлестнуть меня. Я отвернулся от Кресснера и начал делать глубокие вдохи, пытаясь сбросить с себя парализующий страх. Световое табло на здании банка показывало 8.46, и рядом - ДЕЛАЙТИ ВАШИ ВКЛАДЫ НА ВЗАИМОВЫГОДНЫХ УСЛОВИЯХ!

Когда на табло зажглись цифры 8.49, самообладание, кажется, снова ко мне вернулось. По всей видимости, Кресснер решил, что я примерз к стене, потому что едва я начал переставлять ноги, держа путь к углу здания, как сзади послышались издевательские аплодисменты.

Давал себя знать холод. Ветер, пройдясь по озерной глади, словно по точильному камню, превратился в немыслимо острую косу, которая своим увлажненным лезвием полосовала мою кожу. На спине пузырился худосочный пиджак. Стараясь не замечать холода, я медленно продвигался, не отрывая подошв от карниза. Если и можно преодолеть этот путь, то только так медленно, со всеми предосторожностями. Поспешность губительна.

Когда я добрался до угла, банковские часы показывали 8.52. Задача казалась мне вполне выполнимой - карниз опоясывал здание четким прямоугольником - вот только, если верить правой руке, за углом меня подстерегал встречный ветер. Один неверный наклон, и я отправлюсь в долгий полет.