Каро-Кари

– Первая – это здравый смысл. Твой солдат, как ты его назвал, хотя, по-моему, он уже бывший солдат, пришел к нам в посольство и передал письмо. В нем говорится, что Шабир Шах замышляет теракт в Пешаваре во время торжественного вечера, посвященного созданию Общества пакистано-российской дружбы. Какой должна быть наша нормальная и самая естественная реакция? Пойти к тебе и сообщить о случившемся. Это твой человек, и ты несешь за него ответственность. Это я тебя информирую, а не ты меня. Но при этом я вправе ждать от тебя каких-то разъяснений. Это здравый смысл или нет?

Файаз развел руками.

– Ты хороший полемист. Дальше. Вторая причина?

Ксан поднял с земли веточку и принялся ее изучать, словно это было нечто редкое и ценное.

– Вторая… Хочу тебе кое-что напомнить. Помнишь, еще до сентября 2001 года, когда талибы в Афганистане были в полной силе, они выкрали тебя из Пешавара, нелегально перевезли через границу и доставили в Кабул? Забыл?

Лицо Файаза потемнело, скулы обозначились под бронзовой кожей.

– Ты провел там пять дней…

– Замолчи, – резко сказал Файаз.

– Тебя тогда здорово покалечили.

– Все. – Файаз разозлился. – Собирайся и уходи.

– Нет, не все. Тебя выпустили…

– Меня выкупили. За сто тысяч долларов, которые собрали мои друзья и родственники.

– Верно. Но талибы согласились взять деньги только потому, что об этом их попросили мы. Я считал неправильным, что тебе отказали в помощи. И когда ты попал в беду, предложил нажать на талибов.

Глаза Файаза сузились. Он сосредоточенно размышлял.

– Ты лжешь. Как это вы, русские, могли на них нажать! Они вас ненавидели. От вашего заступничества могло быть только хуже.

– Не совсем так, – заметил Ксан. – Да, мы поддерживали Северный Альянс, а тот воевал с талибами. Но возможности у нас были. Изумруды и лазуриты, которые добывались северянами в Панджшере и Бадахшане, поступали на азиатские рынки через Исламский эмират Афганистан, то есть, через талибов. Война войной, а бизнес бизнесом, и мулла Омар получал свой процент. Скажи мы слово Ахмад Шах Масуду, он бы мигом нашел другие пути для транзита, и талибы лишились бы своей доли. А речь шла о миллионах, Файаз, о миллионах. И еще. Кто печатал талибам деньги? Россия, Амин-сааб, Санкт-Петербург. Печатали афгани и северянам, и талибам. Стоило нам перестать… Поэтому рычаги давления были, и я – запомни, Файаз, я – настоял на том, чтобы задействовать их для твоего спасения.

– Посольство пошло на это?

– Что посольство… Да, посол пошел мне навстречу. Но нужно было запрашивать Москву, ждать ответа, а за это время тебе бы вырвали ногти не только на правой руке. – Покраснев, Амин сжал в кулак короткие пальцы, на кончиках которых вместо ногтей остались розово-белые шрамы. – Мне разрешили встретиться с главой талибской дипмиссии. Я говорил с послом Заифом, и в тот же день о нашей беседе доложили мулле Омару. Через двадцать четыре часа тебя выпустили на свободу. Кстати, позже пришел ответ из центра. Он задним числом санкционировал наши действия. Такое у нас случается нечасто, но вот случилось. Тоже проявление здравого смысла. Сотрудничать с тобой не стали, но из беды выручили. Вот почему у меня есть основания обращаться к тебе с личной просьбой.

Файаз тяжело посмотрел на гостя.

– Вижу, не врешь. Я всегда это чувствую. И сделаю то, о чем ты просишь. Слушай. Этот Имтияз Хан… Он был бойцом Шабир Шаха. Но в награду ему достались лишь горькое разочарование и позор. Шабир Шаху приглянулась дочь его сестры. Ей было семнадцать. Шабир захотел взять ее к себе, но Имтияз воспротивился. Все знают, что Шабир – не просто любитель женщин. Ему нравится их мучить, иногда – до смерти. Это чудовище получает от этого удовольствие. Имтияз полагал, что командир сделает для него исключение. У него были большие заслуги. Он участвовал во многих операциях, однако… Если Шабир чего-то желал, преград для него не существовало. Поведение Имтияза, умолявшего пощадить свою родственницу, он счел недопустимым проявлением своеволия. Приказал его связать и заставил смотреть, как обесчестили его юную родственницу. Сначала сам Шабир, потом – другие… Затем Имтияза жестоко избили. Он думал, что умрет. Но выжил. И пришел ко мне. Он знал мое отношение к таким, как Шабир, бандитам и изуверам…

– Имтияз много лет служил этому изуверу, как ты говоришь, верой и правдой. Операции, в которых он участвовал, скорее всего, были терактами, нападениями на мирных граждан. Не удивлюсь, если над ними тоже издевались и их тоже пытали. Когда совершаешь злодеяния, нельзя быть уверенным в том, что зло рано или поздно не придет и в твой собственный дом.

– Возможно, ты прав, – нахмурился Файаз. – Но что об этом сейчас вспоминать. Для меня было важным то, что Имтияз ненавидел Шабир Шаха и рассказал мне о его планах расправиться с русскими. Когда вы будете в Пешаваре…

– И ты отправил его в Исламабад, предупредить нас?