Каро-Кари

Какой бы язвой ни был этот оперативник, дело свое он знал и работал на совесть. Ксан пробежал глазами отчет. Наверное, если бы в этот момент случилось солнечное затмение, он был бы меньше потрясен. Закрыв папку, с возмущением взглянул на Марата:

– И ты не мог найти меня, объяснить? Ведь это очень важно!

Марат скрестил руки на груди. Ответ легко прочитывался в его глазах: «Вы оттолкнули меня, не проявили уважения ко мне и к моей работе, не выслушали самого главного, хотя я так старался и так ждал вашей похвалы. И вы еще хотите, чтобы я бегал за вами? Не бывать этому! Раз так относитесь к сотруднику, который выполняет самую тяжелую и неблагодарную работу, то пеняйте на себя. Имейте то, что имеете».

Поведение Логия еще пуще рассердило Ксана.

– Твоя мелочность и обидчивость вредят делу. Они несовместимы с нашей работой. Я…

– Что, доложите Алексею Семеновичу? – запальчиво сказал Марат. – Только мне кажется, он и понятия не имел об этом поручении. Или я ошибаюсь?

Ксан почувствовал подступающий приступ ярости, но сумел сдержаться. Произнес как можно спокойнее:

– Ты слишком много на себя берешь, Марат. На твоем месте я бы со мной не ссорился.

Собеседник отвел глаза. По всей видимости, до него стало доходить, что он слегка зарвался.

– Ссориться я не собирался. Просто рассчитываю на уважительное отношение к себе и…

– Ну, хватит, – прервал его Ксан. – Еще не хватало, чтобы мы выясняли, кто кого уважает. Ты – меня, я – тебя, и все мы уважаемые люди. Что прошло, то прошло. Мы должны знать, что можем полагаться друг на друга. Ясно?

– Ясно, – пробурчал Марат.

– Никому ни слова. Ни полслова. Понял? Тогда, возможно, я тебя прощу. Когда-нибудь.

Поскольку Логия порывался что-то возразить, Ксан сжал руку в кулак и потряс ею перед физиономией оперативника.

«Что мне собачиться с этим парнем, – подумал Ксан, – он знает, что незаменим и пользуется этим».

– В любом случае, благодарю тебя за самоотверженный труд и обещаю впредь изучать твои доклады без промедления. Этот отчет забираю. Занимайся своими делами. Я ушел.

Марат смутился, глядя вслед уходившему Ксану. Он испытывал смешанные чувства. Ксан импонировал ему своим профессионализмом, но одновременно раздражал командным тоном, бесцеремонностью и чем-то еще… Чем именно, Марат никак не мог сформулировать. Возможно, чрезмерной жесткостью, стремлением все подчинять решению текущей задачи. Сам Логия не был в восторге от того, что работа заставляла его вмешиваться в личную жизнь разных людей, включая коллег по посольству. Но он относил это к числу издержек, с которыми приходилось мириться. Переживал по этому поводу, и это возвышало его в собственных глазах.

– Если еще понадоблюсь, скажите, – бросил он вдогонку Ксану, но тот не ответил.

* * *

То, что выяснил Марат, ни в какие рамки не укладывалось. Шантарский – любовник Хамиллы! Какого черта, это нарушение всех норм и запретов. Как это могло произойти? Ведь Хамилла дала ему от ворот поворот, нажаловалась на него мужу, Дуррани отказался его принимать, причем, по словам Идриса, по просьбе жены. Но, может, это был хитрый маневр с ее стороны, чтобы оставаться верной супругой в глазах мужа…

Узнав у дежурного, что переговорная свободна, Ксан взял у него ключ и заперся в этой комнате, служившей для встреч с посетителями. Здесь его никто не побеспокоит, и он может спокойно перечитать отчет Марата.

Были зафиксированы пять контактов Хамиллы и Шантарского. В торговом центре, в ресторане на окраине Исламабада, дома у Шантарского, опять дома у Шантарского… Вероятно, Марат мнил себя большим стилистом и старался писать с художественной выразительностью. Выходило забавно: «Объекты Тревелер и Талита стояли, тесно прижавшись друг к другу, и рука Тревелера блуждала по крутым бедрам Талиты. Талита не возражала».

Тревелер и Талита – кодовые имена, присвоенные Маратом объектам, за которыми он вел наблюдение. «Видно, парень знаком с Кортасаром, – подумал Ксан. – Неплохой вкус. Правда, Кортасар пишет совершенно по-другому. Без пошлостей».

Другой фрагмент отличался не меньшей сочностью: «Сквозь неплотно задернутые шторы было видно, как Тревелер раздевает Талиту. Талита осталась в нижнем белье. Тревелер сбросил с себя одежду и жадно впился в уста Талиты».

«Резвится негодник. Но если кому-то показать эту чушь, Шантарскому в посольстве не работать. И вообще в нашей службе. Хотя, в какое-нибудь посольство, может, его еще и возьмут. Квалифицированным рабочим. Дежурным комендантом. Дворником. Впрочем, дворники в загранпредставительствах по штатному расписанию не положены. Но каков Логия! Могучий талант пропадает. Не Кортасар, конечно, и даже не Пильняк. Не антироман. Не авангард. Скорее, тяготеет к классическому стилю».

Ксан перевернул еще страничку отчета. «Рука Талиты скользнула по волосам Тревелера… Их ноги тесно сплелись…»