Каролин и Каро

Они встретились в ближайшем к ее дому кафе. Она довольно долго сидела за столиком, смотрела через витринное стекло и наконец увидела его — он переходил улицу. Посетителей в кафе было немного, и они сделали вид, что им все равно, кто вошел в заведение, но по любопытным взглядам и легкому перешептыванию можно было понять, что Тристана узнали. В свете пасмурного утра и он, и она выглядели бледно.

— Я не спал эту ночь, — сказал он, словно извиняясь перед ней.

Каро не стала говорить, что и она тоже почти не сомкнула глаз. По ней это и так было видно.

— Я хочу, чтобы ты приняла от меня кое-что. — Тристан полез в карман. — Я увидел это по дороге сюда на витрине и подумал, что тебе понравится.

Коробочка была потертая, с бронзовой застежкой, будто перенесенная из века восемнадцатого… если не раньше. Каро раскрыла ее. Там хранился медальон с эмалевой миниатюрой — дама в розовом, а у ее ног коленопреклоненный трубадур с миниатюрной мандолиной.

Каро не сразу нашла нужные слова.

— Спасибо. Я буду хранить это до конца жизни.

Почему-то эта фраза прозвучала грустно. Тристан достал из кармана еще и бумажник и развернул его, показав Каро фотографию.

— А вот это дом, где я живу.

Здание из серого камня в викторианском стиле с верандой, опоясывающей весь первый этаж, а в бесчисленных окнах второго этажа отражалось закатное солнце.

— Они выходят на запад, на океан. Дом стоит на острове, — объяснил Тристан.

— Как красиво! — воскликнула Каро. — Как прекрасно жить на острове.

— Остров крохотный, но всего в часе езды от Лондона… от лондонской пристани, точнее… на моторной лодке. Иначе туда не добраться.

— Чудесно.

— Но я предпочитаю грести сам. У меня это здорово получается. Однако бывает тяжело, когда везешь туда с собой припасы. А то умрешь там с голоду.

Тристан словно бы оправдывался перед ней, как робкий мальчишка, и это ее рассмешило.

— Мы улетаем в турне в Англию послезавтра. А после постараюсь пробыть в доме на острове пару-тройку дней… Что, если ты полетишь со мной? Ты не против?

Телефон взорвался от крика Зоэ:

— Карелии Джейн Эндрюс!! Ты окончательно рехнулась! Я не позволю тебе губить свой жизнь! Это полнейший идиотизм!

— Я так хочу, — спокойно отреагировала Каро.

— Ты хоть имеешь представление, во что ввязываешься? О боже! Вот уж не думала, что доживу до того, что моя единственная дочь отдаст себя так задешево и превратится в рок-фанатку из тех, кто дрыгает ногами и спит со всей группой вповалку. И это когда ты всерьез занялась своей карьерой! — Ее крик перешел в рыдание.

— Зоэ, это совсем не так… не то, что ты думаешь. Я не собираюсь выступать с группой. Я просто уезжаю с Тристаном. Постарайся понять меня, мама.

Всхлипывания Зоэ затихли. Наступила пауза.

— Я не понимаю, — произнесла Зоэ с горечью. — Я годы прожила с его постерами, развешанными по всему дому… с его дьявольским личиком…

Она замолчала. Каро ждала, затаив дыхание, что скажет мать под конец.

— Но чем это закончится, детка? Что будет с тобой потом… после турне?

— Мне все равно, — ответила дочь. Зоэ вздохнула.

— Кажется, у меня нет выбора. Ты все равно сделаешь по-своему. Как обычно. Ладно, — завершила она разговор. — Если так случится, что твоего Тристана пригласят выступить в Букингемском дворце, обязательно надень белое платье от Хэстона, что я тебе подарила.

Группа остановилась в отеле “Марклифф”, неподалеку от Абердина. Концерт должен был состояться завтра, и Тристан с Харпером и Заком отправились в город ознакомиться с площадкой. Каро сказала, что лучше побудет в гостинице. Номер был обставлен старомодно, но выглядел уютным. Каро раскрыла чемодан, развесила по шкафам одежду, достала фотографию матери Тристана и протерла серебряную рамку.

Неоднократно Тристан заговаривал о том, что ему хотелось бы поместить фото Каро рядом с портретом Маргарет. Она каждый раз отказывалась. У нее было на этот счет суеверие. Если Тристан заимеет ее изображение, то это будет означать, что сама она каким-то образом исчезнет, растворится, перестанет быть рядом с ним.

Каро уселась на кушетку. Ощущение счастья накатывало на нее ласковой баюкающей волной.

И все же это было странное, особое счастье, даже несколько пугающее, потому что полностью заслонило в ее сознании все прошлое, напрочь вычеркнуло из памяти. Прежней жизни и прежней Каро уже не было. Лишь иногда, очень редко, возникали смутные видения. Вот женщина в развевающемся, расшитом цветами шарфе, похожая на Зоэ. Вот плакат старого фильма. Он напомнил ей о школьных репетициях мюзикла. Мужчина средних лет, встреченный на улице, заставил ее на секунду вспомнить о Майке, о каком-то бармене из какого-то бара на какой-то нью-йоркской улице. Все остальное вообще скрылось, ушло куда-то.

Новые впечатления тоже были не совсем реальны. Турне оторвало ее от настоящего мира, заполненного реальными людьми и вещами. Постоянно перемещаясь вместе с артистами, Каро все равно не выходила из замкнутого пространства. То это был гостиничный номер, то автобус или лимузин, то концертный зал.