Каролина

– Мне жаль. – Раз лгать его Святейшество отказывался, то сожаление было искренним, да какой от этого толк? – Люди, даже служители храма, в большинстве своём руководствуются низменными инстинктами. Их легче воодушевить на простые, понятые устремления. А распутство очень понятно, Каролина. Оно сверкает алмазом в навозной куче, и любой неспособный достать сокровище себе – в порыве зависти и злобы – глубже втопчет его каблуком. Я буду молиться за успокоение каждой случайной несправедливой жертвы, но в борьбе с врагами короны…

Что-то оборвалось. Отец Кьело осёкся прежде, чем я успела его перебить.

– Ах вот как, враги короны… – Мэрг бы гордилась улыбкой, которая скривила мои губы, Миро бы написал о ней песню. – Вот, для чего всё это. Не Боги благословили резню, а сам король-предатель. Остались ли у вас свободные пальцы, Отец, чтобы посчитать семьи, присягнувшие и тайно хранившие верность королю Ромеро? Те, кто мог поднять народ и возродить былое величие Мидфордии.

– Об этом нежелательно говорить вслух, дочь моя.

– Тогда Боги возликовали бы и согрели нас солнечным светом, а теперь… да пошли вы.

Путь домой был долгим. Я бродила по улицам точно мёртвого города почти до рассвета. Очищенный от греха мир просыпался в привычной серости.

Пустота внутри нагнетала ощущение, что опустело всё вокруг, однако дома меня ждали. Лют с Гвином приколачивали последнюю ножку стула, Кэсси и Лурин дочиста отмыли пол, а из кухни доносился запах горячего какао. Слёзы защипали в переносице, но, чуть увлажнив ресницы, отступили.

Все смотрели на меня.

– Мы всё сделали, – сказала Солль. – На самом высоком холме. Они первыми увидят солнце.

Я кивнула и присела за ближайший столик. Надо бы раздвинуть шторы… Прочитав мои мысли, Дэзи метнулась к окну.

– Солль, – позвала я тихо. Она опустилась на стул рядом. – Солль, ты ведь знаешь Отца Кьело?

– Знаю.

– А ты можешь сделать так, чтобы он захотел тебя? Так отчаянно и безудержно, чтобы мысли о еде, сне и служению Богам уступили одному единственному желанию: обладать тобой. Я хочу, чтобы не праведность, а грех стал смыслом его жизни, а невозможность согрешить…

Я не договорила. Я не додумала. Я ожидала вопросов и возражений, но Солль с лёгким прищуром оглядела меня и ответила:

– Смогу.

Стулья заскрипели по полу. Девушки рассаживались вокруг – совсем как в тот день, когда Мэрг знакомила меня со всеми, а потом рассказывала про чародеев.

– А что мы будем делать дальше, Каролина? – спросила Мири.

Я вздрогнула. Со вчерашнего вечера я ещё ни разу не успела подумать про «дальше».

– А почему ты спрашиваешь меня?

Некоторые пожали плечами, а Дэзи ответила:

– Потому что ты из нас самая сильная.

Мне было трудно согласиться с этим, но ещё труднее оказалось возразить.

– Тогда… – Я постаралась заглянуть каждой в глаза. – Сейчас мы будем отдыхать. Скоро начнётся новый день.

Глава 1.4 – Осень

Куара

– Госпожа Каролина!

Извозчик подал мне руку и помог забраться в коляску. Мерно стуча копытами по мостовой, старая кобыла потащила повозку от окраины города к светлым кварталам. Таммит любил возить меня: называл милостивой госпожой, раскланивался каждый раз, точно перед фрейлиной королевы, но вовсе не за это, а просто так помимо оплаты он часто получал тарелку супа на кухне у Гвина.

– Как идут дела в самом гостеприимном заведении на Бузинной улице?

– Ты имеешь в виду храм, Таммит?

Он обернулся, и мы улыбнулись друг другу.

О таком не говорили вслух – даже близким друзьям, даже в собственных домах за плотно задвинутыми ставнями. Однако после самой короткой ночи года всё громче шептались о том, что обращаться к Богам можно и напрямую, без посредников. А потом ещё и спешный отъезд Отца Кьело из города добавил звона в осторожный шёпот.

Одни твердили, что Отец сошёл с ума. Другие, что разум его так же светел, но темнота завладела чистой душой. На своих проповедях Отец Кьело всё чаще говорил о женщинах: метался между их греховной красотой и божественным предназначением, всё не мог определиться в суждениях и страшно терзался от этого. Его видели кричащим на изображения Богов и пару раз узнавали под окнами борделя. Барон Дрей клялся, что как-то раз застал отца Кьело на коленях перед девушкой. По рассказу она была прекрасна и холодна (барон Дрей девушку, безусловно, не узнал, так как на Бузинной улице всегда посещал исключительно храм), а он – жалок и, похоже, безнадёжно влюблён.

В сцену мало кто поверил. Однако я сама видела такую же у нас в борделе. Помню, не так давно Солль сама стояла на коленях перед мужчиной, которого любила. А теперь ей досталась… нет, Солль выстрадала, завоевала себе эту другую роль, и как же она была в ней хороша!