Каролинец

— Сколько у них артиллерии? Ведь, в конце концов, все решает артиллерия. Сколько у них пушек, что они так самоуверенны? Ну, что? Нечего сказать! — В его словах слышался вызов, и если бы она обладала информацией, то доказала бы, что его презрение неуместно. Как бы то ни было, она вынуждена была ответить, что не знает.

— Она не знает! — недобро воскликнул сэр Эндрю. — Ха! И ты хочешь меня убедить, что это отродье способно остановить британскую армию!

— Точно такое же отродье остановило вашего Бургоня, — сказала уязвленная насмешками Миртль.

Отец пришел в неописуемую ярость, и она пожалела о своей колкости. Но тот быстро остыл и под конец был с нею даже ласков, просил поскорее приходить и стоически вынес прощальный поцелуй.

Спускаясь по лестнице, Миртль увидела со спины мужчину, направлявшегося через холл в столовую. Он шел быстрым военным шагом. Фигура и походка этого человека были настолько знакомы Миртль, что она на секунду замерла в изумлении, а в следующее мгновение устремилась вниз по лестнице, окликая человека на бегу:

— Роберт! Кузен Роберт!

Мужчина остановился и обернулся. Миртль приблизилась к нему… и тут же отпрянула, пораженная. У этого человека были длинные черные волосы, свисавшие, как уши спаниэля, «индейский» загар и странный, бессмысленный взгляд, в котором, казалось, навсегда застыло изумление. Такое впечатление создавалось из-за полного отсутствия бровей. Нижняя часть лица незнакомца пряталась в густой черной бороде, необычайные размеры и неопрятность которой придавали ему вид человека, только что выбравшегося из лесной глуши. Одет он был в коричневое платье старомодного покроя из сукна домашней выделки, какой предпочитают квакеры. Квакерскими были также круглая черная шляпа, льняная косынка на шее и стальные пряжки на тупоносых башмаках.

Он заговорил гнусавым, грубым голосом:

— Мадам, мое имя Джонатан, а не Роберт. Джонатан Нилд.

Она пристально вгляделась в его темно-карие глаза, которые флегматично уставились на нее, смутилась и сконфуженно засмеялась. Воображение сыграло с нею шутку.

— Простите, сэр. Я обозналась.

Он молча поклонился, повернулся и продолжил свой путь. Но как только он сделал несколько шагов, иллюзия вернулась. Прикованная к месту, Миртль, не отрываясь, смотрела ему вслед, пока он не скрылся в столовой; но даже после этого перед глазами у нее стояла эта фигура и эта походка, неуловимо напоминавшая Роберта Мендвилла.

Внезапно ее неодолимо потянуло пойти за ним.

Он только что уселся за стол, и Римус стоял за спинкой его стула, когда она ворвалась в комнату. Нилд поднял глаза в немом вопросе. Она остановилась, как вкопанная. Невероятно. Этот человек не был Робертом Мендвиллом. Но эта спина, эта характерная осанка…

— Оставь нас, Римус, — коротко приказала она.

Негр заколебался, и его неожиданная нервозность послужила верным подтверждением ее подозрений. Римус покосился на незнакомца, показав белки глаз и, видимо, ожидая от него дополнительных указаний.

— Делай, что велят, — прозвучал гнусавый голос; Римус стушевался и нехотя вышел.

Когда они остались вдвоем, Миртль, борясь с охватившим ее волнением, приблизилась к самому столу и, стараясь говорить спокойно, спросила:

— Что все это значит, Роберт?

— Я уже сказал тебе, мадам, меня зовут Джонатан.

— Вам ни к чему повторять эту ложь, — ответила она. — Я узнала вас. Не пойму, что вы с собой сделали, но в том, что вы — Роберт Мендвилл, я уверена так же точно, как в том, что я — Миртль Лэтимер.

Он мягко улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы, блеснувшие в черном клубке бороды, и покачал головой:

— У тебя разыгралась фантазия, мадам. Говорю тебе, я — Джонатан Нилд, плантатор, и приехал сюда к сэру Эндрю Кэри по делам торговли.

— Ах, вот как! И чем же вы торгуете?

Она прищурилась, словно целясь из пистолета, и явная насмешка, сквозившая в ее словах и свидетельствующая о ее осведомленности, немного его насторожила. Но на его поведении это заметно не отразилось.

— Табаком, мадам. Я табачный плантатор из Вирджинии.

— Из Вирджинии. С таким произношением?

— Родился я не в Вирджинии, мадам.

— Первое правдивое слово, которое вы произнесли. Я достаточно хорошо знаю, где вы родились, и мне достаточно хорошо известно, чем вы торгуете с моим отцом. — Краска негодования залила ей щеки. — Теперь я понимаю, почему он вдруг проявил интерес к Гарри и зачем все эти вопросы об армии Линкольна, ее численности и количестве пушек. Вы — шпион, капитан Мендвилл. Вот торговля, которую вы ведете.

— Мадам, твои оскорбления меня не задевают, поскольку меня не касаются. Ты спутала меня с кем-то другим и нелепо упорствуешь в своем заблуждении.

Миртль топнула ногой.

— Хорошо же. Вам будет предоставлена возможность убедить в этом губернатора.

Угроза, к ее удивлению, на него никак не подействовала. Он развел руками и сказал с мягкой укоризной: