Каротажники

Отряд, в котором предстоит работать, состоит из четырёх человек. Я — пятый. Наша техника, стоящая на базе экспедиции, это две спецмашины. Станция, на базе автомобиля ГАЗ — 66 с будкой, набитой под завязку каротажной аппаратурой и трёхосный подъёмник ЗИЛ — 131, с большим барабаном бронированного кабеля. Знакомимся перед выездом. Мой новый начальник — Мухаммед, сокращённо Мухам, весёлый мужик с фигурой борца средневеса, инженер — Ораз, моторист и по совместительству мастер — дядя Ваня и наконец машинист Сабир. Путь предстоит дальний, поэтому выезжаем рано утром.

Дорога до места работы занимает почти два дня. Сначала 600 километров по асфальту и ночёвка у реки, перед заездом в пески. Затем, с утра подъём на огромные песчаные холмы, где ближе к вершине видим памятник военным вертолётчикам, погибшим здесь. Дорога, если можно это назвать дорогой — песок, размолотый в мелкую пыль тяжёлыми машинами, продолжается до буровой.

На месте выясняется, что скважина не готова. Начальник буровой во избежание неприятностей и штрафных санкций, выставляет трёхлитровый баллон спирта. Просит сутки — двое подождать, пока идёт ремонт. Наш начальник, не возражает. Быстро накрываем на стол и ожидание становится не таким томительным. На улице ветер и непогода, а в станции тепло и уютно. После хорошего застолья, расслабившись, залезаю в спальный мешок и засыпаю.

Проснувшись наутро, не верю своим глазам. Вокруг всё заметено снегом. Рядом стоит наш инженер, одетый в ватник.

— Лезь на буровой станок, антенну от рации повесь, — говорит, протягивая моток медного провода с изоляторами на конце, — только поаккуратней, всё во льду.

Во время вчерашних посиделок мне подробно объяснили, что должен делать техник отряда. Погрузочно — разгрузочные работы, сборка скважинных приборов и оборудования, вымотка и смотка кабелей, подключение к сети буровой, заземление и так далее…

– “Прислуга за всё,” — так ёмко и обидно обозвал работу техника Мухам.

Установка антенны для радиосвязи было одним из пунктов обязанностей техника. Для чего выяснили, не боюсь ли я высоты, как обстоят дела с вестибулярным аппаратом. Делать нечего, выбираюсь из спальника и одеваю всё что нахожу в своей сумке. Поверх натягиваю полученные со склада геологическую куртку, штаны и сапоги.

Холодный ветер на буровой рвёт одежду, металлические лестницы покрыты льдом, сапоги скользят, с трудом удаётся добраться до первой площадки. Закрепляю один конец антенны к ограждению, а второй скидываю на землю, где её подбирает инженер и заводит в окно станции. Спускаться приходится, пятясь задом, держась, замёрзшими даже в рукавицах руками, за поручни.

Трясясь от холода добираюсь до станции. Теперь понятны шутки ребят — “на пляж собрался”. Надо было больше тёплых вещей брать из дома. Но кто-же знал, что погода так резко изменится.

Сеанс утренней связи в разгаре. Начальник передаёт сводку по отряду за сутки и в конце интересуется погодой на базе в городе.

— Утром солнечно, градусов двадцать пять тепла, — слышим мы голос диспетчера Володи, — а что у вас?

— Снег, минус пять и сильный ветер — отвечает Мухам, — это Карабиль, тут вам не равнина, здесь климат другой.

Звучит почти по Высоцкому, но от этого не легче. Время близится к двенадцати. Мы в полном составе, протаптывая дорожку в снегу, отправляемся на обед в столовую буровиков. По разговорам среди народа выясняется, что ремонт из-за мороза невозможен. Автотранспорт стоит, дороги замело. Снега в низинах метр с лишним.

Плотно покушав и получив ценную информацию, что уехать с буровой не получится, начинаем сливать воду из радиаторов наших автомобилей. Оказывается, наши водители всю ночь, с промежутком в два часа, прогревали двигатели, чтобы вода не замёрзла.

Ближе к вечеру, у меня появляется озноб, болит горло, поднимается температура. Похоже утренний подъём на вышку не прошёл даром. В нашей аптечке пусто, как и у буровиков. Начальник предлагает народное средство — в бутылку со спиртом бросает несколько стручков красного перца. После выдержки в пару часов, даёт выпить залпом стакан розоватой жидкости. Не знаю сколько градусов получилось, но результат моментальный — горло и озноб прошли. Правда глаза чуть на лоб не вылезли. Для закрепления, выпиваю ещё пол стакана и под одобрительные крики начинаю бегать вокруг нашей стоянки.

В станцию возвращаюсь весь в поту. Раздевшись забираюсь в спальный мешок и баиньки. По замыслу отрядного лекаря, вместе с потом должна выйти и болезнь. Частично это получилось. Проснулся утром свежий как огурчик — болезнь ушла, но вместе с ней ушёл и голос. Вместо слов, слышалось какое-то сипение из сожжённого напрочь горла.

Увидев, а скорее услышав, плоды своего лечения, начальник отряда решает отправить меня домой. От греха подальше. Так совпало, что на базу буровиков едет огромный, с колёсами почти в рост человека, четырёхосный “Ураган”. Договорившись о поездке, сажает меня с вещами в правую, пассажирскую кабину. Водитель пытается объяснить, как с ним связываться по переговорному устройству.