Карповая Диета

Он мчался мимо сотен и сотен неоновых вывесок. Сейчас самое главное было не думать об ответственности, возложенной на себя.

Ливень усиливался с каждой минутой. Теперь это был уже не просто легкий майский дождик, теперь это была стихия. Буйная и своенравная она не собиралась ни с кем считаться, не собиралась смотреть на чужие дела, а лишь греметь, греметь и изливаться бушующим потоком на дома и дороги. Мчаться сверху вниз, словно уставшая одинокая капля, ждать, лететь и сливаться с дорогой и другими каплями в один грандиозный круговорот. Падать на неоновые буквы, пытаясь согреться об их жужжащие края, чтобы снова, в жалких попытках ухватиться, упасть и больше никогда не вернуться.

По улицам брела толпа, утратив в бесконечной суете возможность соображать, они топтали свежие лужи, разбрызгивали в спешке блестящий камень тротуара и шли, и шли вперед.

Протянув руку к соседнему сиденью, мужчина включил радио, в надежде, что хотя бы оно сможет исцелить его помутневший рассудок.

– Доброго всем времени суток, дорогие зрители, слушатели. Мы продолжим наше вещание после небольшого объявления, – диктор немного замялся. – Со вчерашнего дня, моя соведущая в отпуске и какое-то время обозревать последние события со мной будет Гарри Брайт.

– Уеум иеуот!

– Гарри, скажи пожалуйста… Ничего что я на ты? Это правда, что с самого детства ты мечтал быть спортивным комментатором?

– Ууа.

Сверкавший больше обычного электромобиль затормозил у обочины. Окно его медленно открылось, пропустив внутрь немного майской влаги. Через мгновение из окна вылетел маленький черный прибор. Окно предательски медленно стало закрываться.

Мужчина прибыл к тому зданию, в котором должен был проводиться экзамен, с небольшим опозданием. Он прошел в общий зал, смахнул капли с волос и остановился в ожидании, когда назовут его имя. Руки дрожали. Голова гудела. Сложно было назвать причину таких недомоганий, но это определенно было что-то связанное со вчерашним днем или сегодняшним ливнем.

Экзамен начался.

Экзамен закончился.

Аллен, уставший и изнеможённый, побрел в кабинет для Вопроса. Он устроился поудобнее на пластмассовый стул и стал ждать.

Через пару минут в комнату вошла женщина средних лет в пиджаке и галстуке. Она села напротив, разложила бумаги и, наконец, заговорила.

– Вас зовут Аллен, так?

– Да.

– Вы настроены попасть в ВИВФ?

– Да.

– Сколько лет вы готовились к поступлению?

– Тринадцать, мэм.

– Вы осознаете, что прожили последние тринадцать лет впустую?

Створки электромобиля разошлись, и водитель с трудом пролез на своё место. Всё было мокрым. Мужчина развернулся назад и потянулся к задним сиденьям.

– Что, черт возьми, ты делаешь? А?

– Мне нужна иголка.

Он отщипнул одну от сумасшедшего растения.

– Ай! Это вообще-то очень больно. Мог бы хотя бы разрешения спросить.

– Не хнычь зазря.

Он вогнал иголку себе повыше шеи в заднюю часть черепа. Минуту или около того он копался и кряхтел, а затем вытащил оттуда маленький чипообразный прибор. Прибор через мгновение отправился на тротуар.

– Вот и всё…

Электромобиль резво двинулся с места, проскользив вбок полметра на первом же повороте. Софиты укрывали ещё не окрепший от ночного бурления город, не позволяли ему пениться, кричать и выпрыгивать из ослепительных окон на мокрый холодный асфальт. Посреди дороги в сладкой утренней дымке стоял мужчина с электронной табличкой на груди. На табличке огромными белыми пикселями читалось: «Не останавливайся». Аллен прищурился и опознал в нем мужа Мэган, с одним единственным отличием – огромным порезом над ухом. А вы думали, что способны переспорить женщину?

– Куда мы теперь?

Мужчина тяжело вздохнул, скривил фальшивую, преисполненную скорби улыбку и наконец, что-то произнес.

– Вперёд. Мы едем вперёд.

Скорбеть теперь стало много о чем. Все старые догматы пали, пришло темное, неуютное время в пути, в исканиях.

Эпилог (Потерянный дневник)

Через пару дней, покрытую кровяной коркой материнскую плату кто-то нашел и отнес в полицейский участок. Там её проверили по базам данных и назначили обыск в квартире предполагаемого потерпевшего.

9.04.

Первая запись в дневнике. Это так волнительно. Профессор сказал мне, что я должен вести его, пока не закончатся мои курсы у него в этом году. Он сказал, что я должен его вести, но я не совсем знаю, что должен тут писать. Наверное, какие-то свои мысли или что-то вроде того по поводу происходящего. Сегодня я ходил на занятия, которые почему-то тянулись необычайно долго. Мы закончили проходить Древнюю Грецию, и перешли к философии мыслителей возрождения. Лично мне больше нравятся новые темы, поскольку с каждым новым занятием мы приближаемся к Артуру Шопенгауэру, чьи труды мне очень импонируют. Мне страшно. Я не уверен, что мое видение будет принято остальными.

10.04.