Карра для Лаки

Его блуждающий взгляд остановился на моей сумке. Опять?! Он вырвал ее у меня из рук и ушел. Там деньги, там мои документы. Там мое все! Я не разувалась, раз меня даже не пригласили по-человечески. Влетела в просторную комнату и, может в другой раз, восхитилась бы уютной обстановкой, но сейчас увидела Лаки. Он исчезал в очередной двери. Очень скоро я вошла следом и осмотрелась. Моя сумка лежала на высоком шкафу, а Лаки стоял по центру комнаты, засунув руки в карманы брюк, и смотрел на меня. Не напугал. Возле письменного стола отыскался массивный стул, больше похожий на миниатюрное кресло, но вот подойти к нему мне не удалось. Лаки притянул меня к себе, но я его с силой оттолкнула и сама отшатнулась. А затем замерла, затаив дыхание. Что со мной? Я прикоснулась к щеке и растерла прозрачную жидкость меж пальцев. Снова отшатнулась, но уже от своей руки. Слезы?.. Из-за парня? Не-е-е. Глупость какая! Просто моих запасов злости и обиды уже не хватает, чтобы покрыть ими все происходящее тут унижение.

— Карра, прости, — едва слышно пробормотал Лаки.

Я поспешно отерла щеки рукавом, стараясь удержать теплые слезы в себе, но ничего не получалось. Проклятая жидкость продолжала травить меня своим горькосоленым вкусом!

— Дай мне уйти, Лаки, — попросила я, и меня прорвало — взглянула на него и закричала: — Я ничего не понимаю! На какие исключения ты идешь ради меня, Лаки?! Зачем ты мне твердил о любви, о чувствах, если я нужна тебе как… как… Зачем я тебе? Вокруг полно девушек, которые запросто прыгают к тебе в кровать. Или тут личная победа? — осенило меня, и я заговорила тише — а ведь как правильно все звучит: — Карра Скойлок — больная, ущербная девочка с рассеянной влюбленностью вдруг остановилась и замкнулась на тебе! Целительская гордость взыграла?

— Успокойся, — произнес он и направился ко мне.

Я вновь вытерла мокрые щеки и выставила дрожащие руки перед собой, и Лаки остановился в метре от меня. Не о том же хотела ему высказать. Что со мной происходит?

— Лаки, я не понимаю. Почему ты злишься и демонстративно обижаешь меня? Ладно, — пожала я плечами, признавая неправоту: — Я приехала без предупреждения, еще и твоим родителям врала. Но извинилась же. Хорошо! Ты меня не простил — игнорируешь и. — взглянула на сумку, вспоминая его недавние действия и продолжила: — Остынь сам и позволь мне остыть, а там... Знаешь, я и самостоятельно себе экскурсию устроить могу. Не буду навязываться. Но ты же мне и уехать не позволяешь! Отгоняешь и удерживаешь? Зачем? — вот чего я искренне никак понять не могла.

Он опустил голову, шумно выдыхая, и отступил. Я усмехнулась, не скрывая горечи, и направилась за стулом, но Лаки сам решил снять мне сумку. Секунды длились вечностью. Пока я ждала, пыталась отвлечься: бегло осмотрела приятную комнату, отмечая, что у владельца есть вкус. Провела пальцами по гладкой поверхности стола и нахмурилась. Присела и подобрала шелковую ленту, чувствуя, как меня окутывает воздушное ледяное покрывало. Маленькие, едва заметные зубчики по канту на таких лентах не позволяют скользить по волосам. Сколько у Лаки таких девушек, как я? Это же его комната. Значит, есть еще исключительная, которую он готов принять на своей территории?

— Лента моей сестры.

— У вас с Озрином нет сестры, — скривилась я, не зная, как реагировать на откровенную ложь.

Зачем он вообще врет? Я же не скрывала от него Уола.

— Была, но она погибла. Уехала, ничего и никому не сообщив, а назад нам вернули только ее растерзанный труп.

Вот так кратко, бездушно и совсем без обрамления в сказку. Словно вспоминал то, о чем хотел бы навсегда забыть.

Я вскочила и положила ленту на стол. Моя злость, моя обида — все разом исчезло, оставляя только растерянность и стыд. Мне не хватало смелости, чтобы посмотреть на Лаки. Только проводила взглядом сумку — он поставил ее на стол, а затем шагнул ко мне.

— Твой папа, видимо, тоже, поэтому злился на меня. Он еще интересовался, кому я рассказала...

— Поэтому, — перебил Лаки, стягивая мое пальто с плеч и позволяя ему рухнуть на пол. — А меня прости. Я злюсь не только из-за твоей беспечности. Тебе понравился Озрин?

— Что? — удивилась я и даже взглянула на него.

Он рассматривал мое лицо и терпеливо ждал ответа. Я решила уточнить, вспоминая неприятную заминку в прихожей у Акфердов — если Озрин и Лаки в ссоре, то неудивительно было их поведение, а мне просто не повезло.

— Ты ревнуешь меня к брату?

Лаки молчал. Прикоснулся к моей щеке и смотрел на меня так внимательно, будто старался навсегда запомнить каждую черту лица. Я поразилась — насколько светлыми могут быть его глаза при дневном свете и оттененные темными ресницами, чувствовала поглаживание большим пальцем — оно успокаивало меня и отвлекало. С ощутимым нажимом провел полоску от скулы к ушку. Медленно, едва касаясь, повел к подбородку — чуть надавил, вынуждая приоткрыть рот, и на секунду замер. И снова ощутимо чертил линию к скуле.

Уже совсем не успокаивало.

— Когда-то у меня была девушка, а потом она познакомилась с Озрином, — почти прошептал Лаки.