Карсак. Том 2 (3)

— Мадлен Дюше, двадцать восемь лет, актриса. Но я ни-

чего не сделала!

— Вы ведь были любовницей папаши Оннеге́ра, не так ли?

— Да обоих сразу! — выкрикнул кто-то из зрителей. Зал

содрогнулся от хохота.

— Неправда! — выкрикнула мадемуазель Дюше. — О, это

ужасно! Выслушивать такие оскорбления!

— Хорошо, хорошо. Тишина в зале! Это мы проверим.

Следующая.

— Ида Оннеге́р, девятнадцать лет, студентка.

Несмотря на заплаканные глаза, выглядела девушка куда

лучше актрисы.

— И что изучали?

— Право.

— Боюсь, здесь вам это не очень-то пригодится. Мы зна-

ем, что вы сделали все, что могли, чтобы предотвратить эту

драму. Жаль, что вам это не удалось. Тем не менее вы стара-

лись облегчить страдания трех захваченных в плен девушек.

Вы можете предоставить нам какую-либо информацию об

остальных подсудимых?

— Большинство из них я вообще не знаю. Бирон не был

плохим человеком, да и Анри Бельтер заслуживает вашего

снисхождения. Он сказал мне, что не стрелял, и я ему верю.

Правда, он дружил с моим братом… — она подавила рыда-

75

ния. — Мой отец и брат тоже, в глубине души, не были зло-

деями, просто они были вспыльчивы и тщеславны. Когда

я только родилась, мы были очень бедными. Богатство при-

шло внезапно и вскружило им голову. О! Во всем виноват

этот человек, этот Леврен! Это он подсунул Ницше моему

бедному отцу, и тот вообразил себя сверхчеловеком. Это он

подсказал ему безумный план завоевания планеты! Он спо-

собен на все! О! Я его ненавижу!

Она разрыдалась.

— Садитесь, мадемуазель, — мягко проговорил мой

дядя. — Мы посовещаемся, но опасаться вам нечего. Мы рас-

сматриваем вас скорее как свидетеля, нежели как обвиняемую.

Члены Совета, а также вошедшие вместе с ними в состав

трибунала влиятельные граждане, удалились за занавес. Об-

суждение было долгим. Луи и крестьяне настаивали на самых

суровых наказаниях. Мишель, мой дядя, кюре и я сам стояли

за более мягкие, — людей и так не хватало, да и вообще было

очевидно, что обвиняемые, мало что понимая в происхо-

дящем, просто-напросто последовали за своими главарями.

Наконец мы пришли к согласию. Обвиняемых ввели, и мой

дядя зачитал им вердикт.

— Жюль Леврен. Вы признаны виновным в предумыш-

ленном убийстве, грабеже и насилии и приговорены к смерт-

ной казни через повешение. Приговор будет приведен в ис-

полнение незамедлительно.

Бандит сохранил самообладание, разве что ужасно по-

бледнел. По рядам подсудимых пробежал ропот.

— Анри Бельтер. Вы ничего не сделали во вред обществу

и признаны невиновным. Но поскольку вы ничего не сделали

и для того, чтобы предупредить нас …

— Я не мог…

— Тишина! Повторяю: поскольку вы ничего не сделали

и для того, чтобы предупредить нас, вы лишаетесь избира-

тельных прав и будете считаться гражданином низшего ранга

до тех пор, пока не искупите свою вину.

— Стало быть, я свободен?

— Да, так же свободны, как и все мы. Но если вы хотите

остаться в деревне, вам придется работать.

— О! Лучшего я и не желаю!

76

— Ида Оннеге́р. Вы признаны невиновной, но на десять

лет лишаетесь возможности быть куда-либо избранной. Мад-

лен Дюше. За вами не установлено никаких проступков, за

исключением сомнительной нравственности и, скажем так,

сентиментальной привязанности, — в зале послышались

смешки, — к главным преступникам… Тишина! Вы лишаетесь

всех избирательных прав и получаете назначение на работу

на кухне. Все остальные! Вы приговариваетесь к принуди-

тельным работам на срок не свыше пяти земных лет, который

вы сможете сократить своим примерным поведением. Также

вы пожизненно лишаетесь всех политических прав, но они

будут возвращены тому, кто этого заслужит, совершив геро-

ический подвиг во имя общества.

По рядам осужденных, судя по всему, опасавшихся гораз-

до более тяжкого наказания, волной прокатился радостный

ропот.

— Да вы, оказывается, классные парни! — прокричал нам

Бирон.

— Заседание окончено. Уведите осужденных!

Кюре подошел к пожелавшему исповедаться Леврену.

Зрители — одни довольные приговором, другие, напротив,

разъяренные — разошлись. Спустившись с помоста, я на-

правился к Бельтеру. Юноша утешал Иду.

— Ну вот, — бросил я мимоходом дяде. — Теперь по-

нятно, почему они так защищали друг друга!

Я подошел к молодым людям.

— Где собираетесь поселиться? Дюше придется жить при

кухне, хочет она того или нет, с вами же все обстоит иначе.

О том, чтобы вернуться в наполовину разрушенный замок,

куда в любой момент могут прилететь гидры, не может идти

и речи. Здесь у нас тоже полно разрушений, и потому тесно-

вато. Да и потом, вам нужно подыскать себе работу. Леность

и ничегонеделание теперь запрещены законом!

— А где он прописан, этот закон? — спросила Ида. — Мы

хотим быть честными гражданами, но для этого нам нужно

его знать.

— Увы, мадемуазель, закон еще не составлен. У нас есть

лишь набор разрозненных текстов, принятых на заседаниях

Совета. Кстати, вы же учились на юриста?

77

— Как раз оканчивала второй курс.

— Вот и для вас нашлось дело! Займетесь составлением

нашего Кодекса. Я поговорю об этом в Совете. Что касается

вас, — сказал я Бельтеру, — то вас я возьму к себе. Поможе-

те мне в моей работе министра геологии. С вашей научной