Карт бланш во второй жизни (СИ)

4 – «Двенадцать стульев»

5 – «Бриллиантовая рука»

6 – «Покровские ворота»

7 – «Золотой теленок»

В гостях.

Месяц мы, конечно, мучали друг друга беспрестанно. Мориса я раздражала – слабая, учить меня надо, в общем, еще та докука. Мужчина меня тоже подбешивал. Его самоуверенность и эгоцентризм переходили все границы разумного. Поэтому мы перманентно находились в состоянии холодной войны. То я в него боеголовку запущу, то он в меня. Слава богу, увечьями это не заканчивалось. Так, то вырванные волосы, то разбитые носы.

Собственно, и окончание учебы, с последующим наступлением каникул, радости нам не прибавило. Расстаться нам было не суждено.

Мы с Морисом сидели в комнате с угрюмыми лицами.

-А не пойти ли нам в город и выпить? – предложил Морис.

В этот момент сознание и, надеюсь, совесть еще пытались воззвать к моему здравому смыслу, подкидывая в память картинки с частушками на зеркале в момент моего первого принятия на грудь в этом мире. Но злость и безысходность отмутузили их и рефлексия ушла.

-Я заплачу. - тем временем продолжал этот искуситель.

-«За чужой счет пьют даже трезвенники и язвенники» (1). Давай. Веди уже в свой кабак. -встала и подошла к мужчине. Так и хотелось сказать после поступившего предложения: «Ваня, я ваша навеки!» (2), но побоялась, что воспримет буквально. А в свете предстоящей пьянки вообще непонятно, чем это могло бы закончиться. Поэтому просто вовремя захлопнула рот.

Забор вокруг академии и остальные препятствия преодолевали с напором спецназа – «Вижу цель - не вижу препятствий» (3). В питейное заведение пришли с выражением лица штатных магилокопателей на кладбище.

Сели, выпили. Снова выпили. За нас, за вас и за спецназ. Дружбу-взаимовыручку-любовь-назло врагам, на радость маме. Последний тост, который заполнила – «Малышулечка, за тебя, пупсик мой!». Потом туман.

Проснулась от ощущения, что во рту пустыня и пересохший рот не открывается. Руки и ноги чувствую плохо, они как ватные. Одна ладонь возвращает чувствительность, под ней что-то теплое, пальцы привычно путаются в чем-то упруго-лохматом. Вспотела, представляя, что бы это могло быть…

Открыла глаз. Лежу на кровать в белье. Комнату не узнаю. На моем животе лежит голова Мориса. Степень одетости у мужчины такая же, как у меня. То есть, почти голый, только труселя. Мать моя женщина! Что было то?

-Морис, Морис! Вставай! Мы почему раздетые?

-Да я почем знаю? Ты вчера про какую-то гигиену перед сном рассказывала. Ниче не понял. Но пока штаны не снял, ты в кровать не впускала. Я уже решил, что приставать будешь, настроился. А ты как штаны мои на полу увидела, так сознание тебя и покинуло, отрубилась. Храпела так, что только шуба заворачивалась. – я зависла.

-Про шубу-то, откуда знаешь? -тихо спросила.

-Ты сама и рассказала. Что пьяная храпишь так, что шуба заворачивается. Я ждал, ждал, так и не понял, как и где она заворачивается.

-А почему мы здесь? Где мы вообще?

-У меня. Ты вчера с родителями знакомилась. Спасала меня от договорного брака. Сказала, что мы теперь банда, а банда своих не бросает.

Какая банда? Да я на Земле так никогда не напивалась.

— Вот, вот. И мне интересно, чем наш правитель так провинился, что в три часа ночи его будит в хламину пьяная парочка адептов, с требование – «Свободу попугаям» (4). При этом пьяная студентка требует ей выдать в мужья практически бездыханное тело, которое колыхается рядом со словами «Я старый солдат, и не знаю слов любви» (5). Потом, в качестве подтверждения серьезности своих намерений, выдирает часть балдахина над кроватью в поисках хоть какого, но колечка. Найдя его, торжественно становится на одно колено и пробует его надеть на ногу правителя, на палец ноги. А поняв свою ошибку разворачивается в другую сторону, делает подсечку и тело рядом падает, врезаясь лицом в спинку кровати. Морис, мальчик мой, не стесняйся, покажи результат ваших вчерашних приключений.

Морис тяжело вздохнул и поднял голову с моего живота. Да… Не Ален Делон. Нос опух, по переносице идет рассечение, под глазами два бланша.

И меня среди ночи поднимают и вызывают срочно во дворец разбираться с этим вопиющим фактом. И что я вижу по приезду? Два полуголых тела в невменяемом состоянии. – скрестила пальцы на руках и ногах, лишь бы это была белочка, а не куратор, лишь бы белочка.

Мы с Морисом замерли испуганными зайцами. На свет вышел злой куратор.

-Здрасти… - промямлила.

-И вам не хворать. Привели себя в порядок и быстро в кабинет к правителю. Будем решать, что с вами делать. – куратор развернулся и вышел.

-Морис, а родители у тебя кто?

-Правители государства. Но ты не переживай. Я младший сын, мне трон не светит.

- Ты почему заранее не сказал?

-А что бы изменилось? Стала бы лучше ко мне относиться?

-Хуже, гораздо хуже!

— Вот и я о том же.

Мы полежали еще немного. Потом встали, постанывая и кряхтя и пошли в ванну соблюдая очередность.

Посвежев, решили, что нужно восстановить цепь событий, что понять глубину ямы, в которую сами себя вогнали благодаря вчерашнему излиянию.