Карта и территория

Гегемония США была очевидна для меня более двух десятков лет31, когда я работал в правительстве и когда наша страна, бесспорно, еще являлась «особой нацией». Этот статус был наиболее заметен на международных встречах в МВФ, ОЭСР и саммитах министров финансов и центральных банков в Базеле, да и в любой другой точке мира. В последние годы эта гегемония, если смотреть на участие представителей США в разных встречах, в значительной мере утратилась. Вместе с тем явного наследника на роль «особой нации» нет. Я верю, что мы способны вернуть себе роль лидера, если, конечно, прекратим проводить политику саморазрушения. Я остановлюсь на этом в оставшихся главах.

Глава 12 Китай

Китай стал одним из образов выдающегося успеха в современной экономической истории. Реформы, начатые в 1978 г. Дэн Сяопином[12], позволили образованной рабочей силе воспользоваться возможностями новой, частично децентрализованной экономики. В последующие годы Китай успешно заимствовал сложные технологии развитых стран, которые намного превосходили все, с чем он имел дело до этого. Страна приобрела статус крупнейшего глобального производителя и сборщика промышленных товаров.

Рост на основе использования технологий развитого мира был феноменальным. На протяжении 30 лет с 1982 по 2012 г. реальный ВВП на душу населения рос в Китае на 9,1 % в год, в то время как в США этот показатель составлял всего 1,9 %. Как следствие, разрыв между уровнями ВВП на душу населения в первой и второй крупнейших экономических державах мира резко сократился.

Китаю даже удалось без ущерба перенести сокрушительный азиатский финансовый кризис 1997–1998 гг. Его последствия были настолько серьезными, что валюты Таиланда, Филиппин, Малайзии и Южной Кореи обесценились на 34–40 %. Курс индонезийской валюты упал в два раза сильнее. Эта эпидемия, однако, не затронула Китай, юань стабильно держался на уровне 8,3 к доллару на протяжении всего кризиса. В то же время Китай значительно проигрывал в конкуренции другим экспортерам из Восточной Азии. Дефицит валютных резервов в регионе во время кризиса, несомненно, стал фактором, стимулировавшим накопление резервов впоследствии.

Я помню дискуссии середины 1990-х гг. с Чжу Жунцзы, в то время вице-премьером (и руководителем центрального банка), а потом премьером в период правления Цзян Цзэминя (1993–2003). Предсказания Чжу в отношении достижений Китая в сфере экономики и финансов оказались на удивление точными[13]. Нынешний председатель Народного банка Китая Чжоу Сяочуань высказывается в том же духе, что и Чжу два десятилетия назад.

Вместе с тем возможности, связанные с заимствованной производительностью, в значительной мере уже использованы. Без резкого повышения собственной инновационности возможностей для развития остается все меньше. Хотя Китай добился очень высокой производительности, его политика по-прежнему сдерживает инновации. Как отмечалось в главе 8, по данным Thomson Reuters за 2013 г., из 100 наиболее инновационных компаний в мире 45 являлись американскими, а китайских не было ни одной. Аналогичные результаты публиковались в 2011 и 2012 г. Кроме того, потенциал все еще огромной неиспользованной дешевой рабочей силы в Китае снижается. Точнее говоря, там по-прежнему имеются большие трудовые ресурсы, но в центральной и западной частях Китая. Свободных трудовых ресурсов в более интенсивно развивающихся восточных провинциях не так уж и много. В результате, с учетом ограниченного потенциала развития, темпы роста производительности должны замедлиться, как и темпы роста ВВП.

По мере распространения технологий развитого мира в экономике Китая конкурентное давление поднимает уровни реальной заработной платы. Неизбежным последствием повышения реальной стоимости рабочей силы является вытеснение низкооплачиваемых рабочих мест в такие страны, как Бангладеш, Вьетнам и Камбоджа. Китай уже не один год борется с этой тенденцией, занижая курс юаня по сравнению с долгосрочным равновесным рыночным уровнем. Это на время нейтрализует повышение стоимости и поддерживает рост занятости. Когда марксистская идеология перестает служить источником политической стабильности, быстрый экономический рост превращается в политический императив.

Сдерживание курса юаня требует его продажи за доллары. Накопление долларовых активов, являющееся в значительной мере результатом подавления юаня, привело к тому, что денежные запасы по состоянию на 31 марта 2014 г. составили без малого $4 трлн (в долларовом эквиваленте). Как видно в примере 12.1, между обменным курсом юаня и размером резервов Китая существует высокая отрицательная корреляция.