Карта и территория (La carte et le territoire)

На следующий день он отправился на работу пешком, свернув на улицу Фоссе-Сен-Бернар и неторопливо пройдясь по набережным. Долго простоял у моста Архиепископства: отсюда, по его мнению, открывался самый красивый вид на Нотр-Дам. Стояло погожее октябрьское утро, воздух был прозрачен и свеж. Он задержался еще на несколько мгновений у сквера Иоанна XXIII, разглядывая гуляющих, как правило, парами, туристов и гомосексуалистов, которые целовались или прохаживались рука об руку.

Фербер, прибыв в офис почти одновременно с комиссаром, поравнялся с ним на лестнице возле пропускного пункта на четвертом этаже. Никогда на набережной Орфевр не установят лифт, обреченно подумал Жаслен; он заметил, что Фербер нарочно замедляет шаг, пытаясь не слишком обгонять его на последнем участке подъема.

В рабочей комнате к ним раньше всех присоединился Лартиг. Он очень плохо выглядел, смуглое гладкое лицо южанина было напряженным и озабоченным, хотя в принципе он не мог пожаловаться на отсутствие оптимизма; Фербер возложил на него сбор свидетельских показаний. – Полный облом, – сразу же объявил он. – Дырка от бублика. Никто ничего не слышал и не видел. В деревне даже не засекли чужой машины за последние несколько недель…

Через пару минут вошел Мессие и, поздоровавшись со всеми, скинул с правого плеча рюкзак прямо на стол. Ему было всего двадцать три; он поступил в бригаду полгода назад и стал младшим в команде. Ферберу он нравился, поэтому он закрывал глаза на некоторую небрежность в одежде – Мессие не вылезал из спортивных штанов, трикотажного свитера и холщовой куртки, что, правда, плохо вязалось с его угловатым строгим лицом, которое крайне редко освещала улыбка; и если Фербер иногда и советовал ему пересмотреть концепцию своего гардероба, то чисто по-дружески. Мессие отправился к автомату за колой-лайт и только потом доложил о результатах своего расследования. Он как-то осунулся, создавалось впечатление, что он провел бессонную ночь.

– С мобильником никаких проблем, – заявил он, – там даже пин-кода нет. Но и интереса он особого не представляет. Разговоры с издательницей и еще с двумя типами – один привозил ему мазут, другой собирался ставить стеклопакеты… сплошь деловые и профессиональные контакты. Такое впечатление, что у мужика не было личной жизни.

В каком-то смысле удивление Мессие было неуместным: распечатка его собственных телефонных разговоров дала бы сходные результаты. Правда, в его в планы не входило пасть жертвой убийцы; почему-то принято считать, что нечто в биографии жертвы мотивирует и объясняет убийство; что в ней происходит или произошло, пусть в самом отдаленном ее закоулке, что-то интересное.

– А вот компьютер – другое дело, – продолжал он. – Во-первых, в нем два последовательных пароля, довольно заковыристых, со строчными буквами и навороченными знаками препинания… Кроме того, все файлы зашифрованы недетским таким протоколом SSL Double Layer*, длиной 128 бит. Короче, я запутался, и отослал все в BEFTI**. Он что, шизик был, наш клиент?

* SSL (от англ. Secure Sockets Layer, протокол защищенных сокетов) – криптографический протокол, обеспечивающий безопасную передачу данных.

** BEFTI – Бригада расследования компьютерного мошенничества.

– Он был писатель, – заметил Фербер. – Хотел, видимо, защитить свои тексты от пиратов.

– Ага, как же! – Мессие этот довод явно не убедил. – Судя по уровню защиты, он скорее обменивался педофильскими видео.

– Одно другому не мешает, – здраво рассудил Жаслен.

От этого немудреного замечания, сделанного без всякой задней мысли, присутствующие окончательно приуныли, осознав внезапно всю прискорбную запутанность этого дела. Что и говорить, они остались у разбитого корыта: ни мотива, ни свидетеля, ни малейшего следа. Судя по всему, эта история станет очередным висяком без единой зацепки, который если и дождется разгадки через много лет, то только по чистой случайности, – например, рецидивист, арестованный за другое преступление, неожиданно признается по ходу допроса еще в одном убийстве.