Карта костей (ЛП)

— Потому что я могу предложить вашим людям жизнь лучшую, чем резервуары. Десятилетиями система убежищ неплохо работала как гуманный способ решить проблемы омег. Работающее решение, поддерживаемое податями. Без твоего брата и Воительницы все могло бы продолжаться по-прежнему.

— Именно поэтому я не стану с вами сотрудничать, — сказала я. — Это не проблемы омег, а проблемы, которые нам создал Синедрион — подати, выселение на земли, на которых ничего не растет, клеймение и прочие ограничения, с которыми почти невозможно жить.

— Сейчас это все не важно. Мы оба знаем, что сейчас главное — остановить программу резервуаров.

— Тогда почему ты не пришел с большим отрядом? — спросила я. — И просто не вернул меня в Уиндхем? Взял бы меня в заложники и вил из Зака веревки.

— Мог бы, если бы считал, что это принесет пользу. Даже подумывал тебя убить, чтобы вывести его из игры окончательно. — Он выглядел таким же непреклонным, как и его нож, прикосновение которого я все еще чувствовала на горле. — Несколько месяцев назад это бы сработало. Но сейчас дело не только в твоем брате. Он слишком сблизился с Исповедницей. Теперь, когда ее нет, его позиции ослабли. Но Воительница варится в этом котле гораздо дольше, и ее позиции в Синедрионе сильнее. Когда они убили Судью, она захватила власть и теперь ни за что ее не упустит. Если я стану угрожать Реформатору или даже убью его, это не положит конец программе, а если Воительница заподозрит, что я использую тебя как заложника, дабы управлять Реформатором, она сама его прикончит.

Перед моим побегом из Уиндхема Зак сказал, что ему нужно кое-что завершить, а теперь он сам оказался в ловушке своих машин.

— В любом случае, — продолжил Инспектор, — мне лучше использовать тебя как связную с Сопротивлением

— Я не позволю себя использовать.

Я подумала о том, что говорил мне Дудочник несколько дней назад: «Твоя обязанность — выдерживать видения. Моя — решить, как их можно использовать». Я устала от людей, которые воспринимали меня лишь инструментом в своих руках.

— Мы могли бы помочь друг другу, — произнес Инспектор. — Мы хотим одного и того же.

Его заявление ранило меня больше, чем лезвие.

— Вот уж нет! Ты хочешь избавиться от нас, как и Зак, просто не одобряешь его методов.

— Возможно, наши цели и разнятся, но на данном этапе мы оба хотим остановить программу резервуаров. Так что вопрос в том, насколько это для тебя важно.

— Я не стану с тобой сотрудничать.

Дудочник меня перебил:

— А что взамен?

— Информацию. Внутреннюю информацию, которая поможет Сопротивлению покончить с резервуарами. Даже после того как меня оттеснили, у меня остались источники, о которых вам остается только мечтать.

— Какой прок от информации, которой не можешь воспользоваться? — вздохнула я. — Были времена, когда тайного сбора информации и секретных мест хватало, но наших соплеменников убили на Острове. Если ты хочешь остановить распространение резервуаров, собери преданных тебе солдат и помоги нам.

— Ты просишь слишком многого. Если я открыто выступлю против Реформатора и Воительницы, начнется настоящая война. Люди погибнут. И твои, и мои.

— Люди уже погибли, — парировала я. — А многих собираются поместить в баки. Всех омег в конце концов. А это хуже смерти.

— Я готов помочь вам это остановить. Почему вы не хотите того же? — Его слова звучали убедительно, я так и видела, как он разглагольствует на заседаниях Синедриона. — Эти машины слишком могущественны, мы даже не понимаем, как они работают. Кто знает, что резервуары могут сделать с нами?

Он посмотрел мне в глаза, и я поняла, что его беспокойство неподдельно. Но также поняла, что боялся он только за альф, отнюдь не за омег, бывших для него лишь фоновым шумом. Я напомнила себе, что Инспектор заправляет армией. В голове сразу всплыли солдаты в Нью-Хобарте, которые секли пленника, пока его плоть не лопнула, как перезрелый плод. Солдаты, напавшие на Остров. Не его ли приказу они подчинялись, не ему ли рапортовали?

— Тебе следует быть против резервуаров, потому что неправильно мучить людей, держа их под водой без сознания, — произнесла я. — Потому что это невыразимое преступление. А не из-за страха перед машинами. Не из-за табу.

— Ну я же не совсем лишен сострадания. Остановка машин выгодна и омегам. Ваш народ пострадал от машин как никто другой. — Инспектор многозначительно посмотрел на левое плечо Дудочника. — Я не идиот верить бредням Синедриона, что омеги — зло и извращение. По-моему, вы больше заслуживаете жалости, нежели ненависти.

— Нам не нужна твоя жалость, — сказал Дудочник. — Нам нужна твоя помощь. Твои мечи и твои солдаты.

— Мы оба знаем, что это невозможно.

— Тогда нам больше не о чем говорить, — отрезала я.

Инспектор посмотрел мне в лицо, но я не отвела взгляда.

— Когда передумаешь — а ты передумаешь, — приходи ко мне.

Он отвернулся и приготовился уходить.

— Как тебе доверять, если ты даже не сказал нам своего имени! — крикнула я ему вслед.

— Ты знаешь мое имя.

— Не псевдоним, а твое настоящее имя.