Карта мира

— Поезжайте прямо и наткнетесь на боковую тропинку. По ней тоже прямо. Я вижу, вы весьма добрый, — как-то очень удовлетворенно, почти облизываясь, произнес спасенный.

— Наверное, так, малыш, — отвечал Рональд. — Как тебя зовут, кстати?

— Ихилок, — произнес мальчик и, закрыв глаза, приготовился свалиться с коня. Рональд хлопнул себя по лбу железной рукавицей, подхватил малыша и посадил перед собой. Тот лег коню на шею и сразу уснул.

Рональд пустил Гантенбайна вскачь, и через десять минут они выехали из лесу к развалинам диковинного города.

Величие — именно это слово приходило на ум при виде развалин. Разум помимо воли достраивал из одиноко стоящих стен высотой едва ли не в милю величественные дворцы, угадывал под зеленым дерном широкие улицы, населял пустынные кварталы прекрасными людьми в тогах, прогуливающимися средь колонн и статуй.

Вблизи вид оказался гораздо более печальный. Город был одноэтажным, внутренности бывших дворцов были застроены тесно стоящими избушками.

Рональд натянул поводья и въехал на поросший травой бульвар древнего города. Ихилок проснулся.

— Сверните сейчас направо. Наша избушка восьмая по счету, самая низенькая.

Улица была пустынной, да и весь город в целом — тоже. Рональду почему-то показалось, что жители просто сидят по домам и не вылазят на свет Божий, разве что по крайней нужде, о чем свидетельствовали разбросанные тут и там экскременты. Зажав нос, Рональд подъехал к указанному Ихилоком домику и, свесившись с коня, постучал в низенькую дверь.

Дверца открылась и тут же захлопнулась. Рональд мог бы поклясться, что видел в явившейся на секунду щелке глаз. Затем дверь распахнулась и выбежала женщина, толстая, как бочонок, и очень подвижная.

— Ихилок, что случилось? — спросила она неожиданно бесстрастным голосом. — Кто этот благородный рыцарь?

— Папу убили, — сказал мальчик, каплей смолы скатился по боку коня на землю и встал, держась за ногу животного.

— А, ясно, — ответила женщина невозмутимо. — Ксексы?

— Ага, — отвечал мальчик.

— Ну, я так и знала, конечно, — женщина застегнула верхнюю пуговицу и жестом пригласила Рональда в дом. Рьщарь спешился и, пригнувшись, чтобы не задеть головой о низкую притолоку, вошел в чистую комнату, обставлен ную вполне по-спартански, но со вкусом: каждого предмета было по одному — один стол, один стул, одна печь и т.д.

— Тело его Ксексы забрали?

— Да.

— Жалко, — сказала женщина. — Эх, что же мы будем есть зимой?

Странно, но ее чувства к мужу имели явно прагматический оттенок. Графа это несколько покоробило, но затем он рассудил, что, как дворянин, не имеет ни малейшего представления, в какие формы облекается любовь у пейзан.

— Садитесь. Будем ужинать, — произнесла женщина. Немногословие этой семьи Рональда удивляло. Рыцарь пододвинул стул, уселся, а женщина наливала черпаком наваристую похлебку, резала хлеб.

— Охотиться теперь, Ихилок, придется вам с Кутхом, — пояснила мать. — Будете кормить младших девочек. И смотрите, если станете отбирать у них пищу или… ну сами знаете, о чем я, вам не поздоровится. Мы одна семья: чем больше ее членов выживет, тем больше наших генов окажется в общем потоке.

Рональд поперхнулся, удивившись формулировке.

— Завтра утром сходите за молоком к Ксексам. Может быть, даже теленка у них купим — у них корова отелилась. Не бойтесь: это не опасно — отец с матерью завтра еще не успеют вернуться с охоты, дома будут только дети.

— Как? Вы не только не будете мстить, но даже разрешите детям дружить с отпрысками убийцы их отца? — воскликнул граф.

— Какой смысл в кровной мести? Моего мужа уже не вернуть, — пожала плечами женщина.

— Как вы благородны! — восхитился Рональд.

— Если бы его убили не Ксексы, то убил бы кто-нибудь другой, — философски рассудила Мадлена (так звали толстую женщину). — Там был десяток других капканов, расставленных остальными семьями.

— Странные у вас тут живут люди… — Рональду стало жутковато. И вместе с тем он почувствовал симпатию к этой женщине, которой отныне предстоит воспитывать детей в одиночку, среди людей-волков, но для выражения этой симпатии, как обычно, с трудом подобрал слова.

— Замечательно острые у вас кухонные ножи, — похвалил Рональд, рассматривая блестящую кухонную утварь. — Вы, должно быть, хорошая хозяйка.

— Приходится, — сказала женщина. — Дети должны вырасти сильными, чтобы занять достойное место в обществе и продолжить наш род.

«Что у нее за конек — социал-дарвинизм махровый какой-то», — удивленно подумал Рональд.

— Вы не боитесь здесь жить?

— Страх — это удел слабых. — Мадлена вытирала крошки со стола. — Я не боюсь ничего. И дети должны понять, что пока они делают все правильно, их жизни почти ничто не угрожает. Вот почему они должны продолжать общаться с Ксексами, а не испытывать мистический страх перед ними. Пойдемте, я провожу вас в спальню.

В спальне царила все та же спартанская обстановка: одна кровать, одна тумбочка, одно окно с занавеской, одна свечка. Мадлена застелила ему постель и вышла.