Карта родины

Назад в эту Европу — снова по Чуйскому тракту. Дальше, за Бийском, станет плоско и неинтересно, но туда еще ехать и ехать, и пока перед глазами — утреннее Телецкое озеро со штриховкой берез по грунту елей, с медведями, которые по первому солнцу вышли греться на склон Сорной горы. Названия гор даны без большой теплоты — Сорная, Купоросная. Непреходящее ощущение: то, что сделано человеком на Алтае, сделано без любви. Надо как-то особо неприязненно и презрительно относиться к окружающему миру, чтобы построить освенцимские теремки, не перекинуть мостик через канаву, забить окна в столовой, подобрать такие пронзительные краски и потушить фонари.

В эти места уходили — старообрядцы, сектанты, казаки. Наверное, это важно: сюда не приходили, здесь скрывались, прятались. Оттого, может быть, по сей день чувствуется отдельность природы от населяющего ее человека. Он не растет из земли, вопреки замыслу скульптора Клыкова. По настоящему колонизация не удалась. За Алтай не боролись, просто в середине XVIII века провели карандашом по карте и присоединили. Тут все, что природа, — прекрасно, даже преувеличенно прекрасно. Все, где отметился человек, неуклюже и чуждо. В открыточных котловинах, окруженных нарядными горами, — бетонные кубы и ржавое железо. Горный Алтай равен Португалии. Или Венгрии, кому больше нравится. Или трем Бельгиям. Все большое, широкое, объемное. Пустое. Безлюдное.

ДЕТСТВО В УГЛУ

Сидим в кофейне «Солей-Экспресс» на Садовой-Самотечной. Заведение тонное, признанное: на вывеске значится — «Любимое кафе Людовика XIV, Короля-Солнце». Есть за что — вкусные пирожные, видать, обжирался здесь Луи. Едим и беседуем об образовании — у Сергея куча идей по части школьной системы, глаз горит, столичной усталости незаметно. В Москву он приехал несколько лет назад из Сибири, когда-то учительствовал в сельской школе. Сергей уточняет, село Мурюк Мариинского района Кемеровской области.

Еще говорим о том, сколько диковин попадается, если охота смотреть и видеть, — сразу, как только выезжаешь за пределы Садового кольца. Не то чтобы внутри кольца не было важного или интересного, но тут все более или менее предсказуемо. Парижские пирожные на Самотеке — такое уже было, есть, наверное, будет. Вовне, за Садовым, за окружной дорогой — лесостепь, переходящая в тайгу и тундру. Там Москва — Марс. Там не понимают иностранного паспорта, если говоришь по-русски. Там пожилой, сгорбленный, плохо одетый, не знающий ни одного английского слова азербайджанец полгода выдавал себя за генерального консула США, продавая визы (подлинный случай на Урале в 2001 году). Там чудно и ужасно. Там, конечно, леший бродит, но и русалка на ветвях сидит. Там не так.

Сергей принес школьные сочинения своих учительских лет, вынимает тетрадки, разбираем почерки, читаем.

Летние каникулы