Карта Шута

Он сосредоточился на «хочу» и «нельзя» одновременно. «Хочу» жило в поле ауры впереди и несколько слева от тела, на уровне сердечного центра, а «нельзя» – справа, над затылком. Ник сосредоточился сразу на двух полюсах силы. В теле появились ломота и ползающие фантомные боли. Продолжая удерживать оба полюса, Ник стал сводить их полем сознания в сердечный центр. Боли усилились. Спину между лопатками прошила стальная рапира. Ник споткнулся и застонал. В голове зашумело. Продолжая сводить оба центра в сердце, Ник старался не отвлекаться на сопротивления бессознательного. Наложив друг на друга оба центра, Родителя и Ребёнка, он силой воли удерживал их в сердце. Неожиданно в сердце забурлило, и грудной центр наполнился огненной энергией. На внутреннем экране зажглось яркое солнце. Ника накрыла эйфория радости и благодати.

– Я справился! – радовался он. – Я сам разгадал и развязал весь этот ребус ночной кармы! Моё «хочу» превратилось в «могу»!

На пустыре он остановился возле разрытой ямы. Книг не было. Недоуменно оглядываясь по сторонам, Ник задумался.

– Может, и книги я придумал? Может, это всё галлюцинации? Может, я сплю? Может, я сумасшедший? Ведь столько подтверждений, что это лишь декорации чужого спектакля! Да пусть даже и так, – решилон. – Жизнь удивительна и прекрасна сама по себе! Важно наслаждаться самой жизнью. И чем проще и естественнее она, тем более умиротвореня.

От его маяты не осталось и следа. Оглядываясь по сторонам, Ник увидел сидящего на лавочке бомжа. Собственно, его внимание привлекли книги, которые тот сосредоточенно просматривал. Ник обрадовался. Пропажа нашлась.

– Есть же вещественные доказательства, что я не сумасшедший! – эйфорией торжества вспыхнуло осознание.

Бомж был явно с чувством собственного достоинства. Он царственно восседал на скамейке, как декан философского факультета МГУ. Увидев, что Ник смотрит на книги, он демонстративно придвинул их к себе, показывая, что делиться добычей не намерен. Сломанные дужки очков, удерживаемые лейкопластырем, растрёпанные седые волосы и запущенная борода, бездонный взгляд ребенка и блаженная радость на лице, указывали на путь юродивого.

– Нашел ли ты радость в жизни?! – требовательно, заглядывая в глаза, спросил он Ника.

Ник остолбенел. Бомж смотрел в самую сакральную часть его души. Всё что хочешь, но подобного вопроса от бомжа он не ожидал. Это как дзэновский удар палкой по голове. Голова закружилась, ноги подломились и из глаз брызнули слёзы. Бомж казался ему величественной фигурой бога, сошедшего с Олимпа к злостным грешникам. Душа обнажилась до самого дна. Сил сдерживаться не осталось, и Ника прорвало. Он, дергаясь в конвульсиях, упал на колени и зарыдал.

– Нет! Нет! Нет! – выдирая волосы на голове, завывал Ник. – Я всё еще в поиске. Я еще не нашел ра-до-сть-ть… И-а-а-а-а-а! А-а-а!

– А твоя жизнь принесла другим людям радость?! – громовым голосом прямо из самых поджилок и кишок спросил бог.

Ник перестал рыдать и завис в полной прострации. Компьютер вырубило. Дзеновский удар раскачал и вскрыл все нарывы психики, тогда как второй, был вообще вне смыслов и логики. Это нечто иррациональное танком перепахивало подсознание. Оно скрутило тело чудовищной судорогой и болью, выключив все механизмы сопротивления происходящему. Изнутри нарастала вулканическая деятельность, грозя разнести всё вдребезги и – с другой стороны – освободить Ника от самого заклятого врага внутри его сознания. Проклятье забвением сползало свинцовыми плитами и термоядерными взрывами. Вдобавок ко всем злоключениям сильно кружилась голова, и его рвало.

Бомж восседал на троне. С присущим царским особам величием он бесстрастно наблюдал за корчащимся в чудовищных конвульсиях Ником. Внезапно весь апофеоз мистерии взорвался яркой вспышкой света и эйфории. Ник ползал в ногах у мессии и плакал от счастья! Огромная волна счастья! Океан счастья! Ник вскочил и помчался по пустырю кругами, как ранней весной молодой бычок, одуревший от кислорода.

– Вот оно-о-о! – Про-ще-ние! Прощение богом! Про-свет-ле-ни-е души!

Ника долго еще носила по пустырю волна переполняющей радости. Ему было абсолютно плевать, что о нем думают местные собаководы. Через час, умытый внутренней свежестью и радостью, Ник вернулся к мессии. Бомж жевал бутерброд. Наваждение сошло, и перед Ником сидел обычный, ничем не примечательный человек.

– А правда, принесла ли моя жизнь другим людям радость? – вернулся к вопросу Ник. – Нет! – ответил онсам себе. – Кроме как требований внимания к своей персоне и разрухи – вряд ли.

– Так на суде боги Древнего Египта спрашивали умершего, – обыденно добавил старец, читая мысли на лице Ника.

– А ты? Готов ли ты отчитаться за свою жизнь?!

Ника вновь пробрал до костей ледяной холод. Он перепугался каждой клеточкой и всеми поджилками в самом себе.

– Неужели сейчас мне требуется отчитываться? Я еще не в чистилище! Я за своими книгами пришёл, – стал оправдываться он детским голосом. – Я, конечно, виноват, что их закопал, но я не виноват.

– Так виноват или нет?! – допытывался бог.