Карта страны фантазий

Пожалуй, первым из них был знаменитый король Конг — чудовищная горилла с тропического острова, населенного чудовищными ящерами, чудовищными змеями и перепуганными неграми, поклоняющимися этой горилле, приносящими ей в жертву девушек. И вот эта десятиметровая горилла влюбилась в белую киноактрису, из-за нее попала в неволю, оглушенная бомбой. Потом в Нью-Йорке она срывается с цепей, крушит все и вся (очень заманчиво снимать, как артист в шкуре гориллы ломает макеты). Найдя девушку, лезет с ней на небоскреб… и падает оттуда, расстрелянная самолетами. Завершается все это такой сентенцией:

— Вы убили его в конце концов?

— Нет, его погубила любовь.

«Король Конг» имел успех, поэтому в Голливуде родился «Сын Конга», потом «Невеста гориллы», потом еще «Могучий Джо Йонг».

В послевоенном кино появилась еще одна серия чудовищ — подводные. Страшное на вид существо, не то рыба, не то человек, было поймано на Амазонке («Тварь из Черной Лагуны»). Чудище имело успех, его повторили («Возвращение твари»). Другую полурыбу изловили во Флориде («Тварь ходит среди нас»). Страшный спрут опустошает порт Сан-Франциско («Оно пришло со дна морского»). Оттаявший динозавр атакует Нью-йоркский порт («Зверь с глубины 2000 фатомов»). Об огнедышащем ящере, спалившем Токио («Годзилла»), мы уже говорили.

И генетические мутации доставили на экран ряд чудовищ, по преимуществу — гигантских насекомых. Среди них были тридцатиметровый паук, опустошавший штат Нью-Мексико («Тарантул»), и гигантские муравьи, атаковавшие Лос-Анжелос («Им»).

Некоторое подобие жукоглазых нашлось только под землей («Народ кротов») — люди-кроты, с чешуей и роющими лапами. Впрочем в массовых сценах, издали они выглядят совершенно человекообразными.

Кроме того, посещали экран еще и чудовища, изготовленные в лабораториях (например, «Магнитный монстр»), и чудовища, завезенные из космоса.

Но при всем разнообразии функция у этих монстров единая. Все они драконы, которых должен поразить доблестный Джон-царевич, чтобы спасти свою невесту. Правда, в некоторых фильмах к этому мотиву прибавляется и более серьезный, например предупреждение об опасности атомной радиации.

Однако о серьезных мотивах речь пойдет позже.

Претензии пятая и шестая ПРЕДВИДЕНИЕ ИЛИ ЗАКАЗ?

Достоинство фантастики — в точном предвидении. И вообще не понимаю, как это автор, не будучи академиком, берет на себя смелость предвидеть на сто лет вперед.

Критик № 5.

Точность — удел ученых сухарей, а научная фантастика — это литература светлой мечты. Она должно, быть романтичной.

Критик № 6.

Не раз я говорил, что литературоведение фантастикой не занималось, она росла стихийно. Однако время от времени в разных местах — то в Союзе писателей, то в Доме детской книги то в библиотечных каталогах — возникал спор:

— К какому разделу отнести фантастику? Кому принадлежит эта ничья страна?

И многие из соседей объявляли ее своей провинцией.

Популяризаторы говорили, что фантастика — метод популяризации (мнение критика № 3). Приключенцы полагали, что фантастика — филиал приключенческой литературы (критик.№ 4). Работники детской литературы считали ее разновидностью детской литературы, а теоретики взрослой утверждали, что фантастика просто плохая проза, посвященная одной узкой теме — изображению будущего.

Отсюда последовал естественный вывод: если задача фантастики в изображении «будущего, значит, хороша та фантастика, которая изображает будущее правильно, предвидит точно. Стали называть фантастику «литературой научного предвидения». Звучало внушительно и почетно. Но…

Начали наши теоретики раскладывать авторов по полочкам, классифицировать по качеству предвидения. К низшей категории отнесли «сказочников», не предвидящих ничего: например, Уэллса с его «Машиной времени», а заодно и Обручева с несуществующей «Плутонией». Где-то чуть повыше оказался Жюль Верн, предвидевший кое-что, а выше всех, «на вершине — Немцов и Охотников, предвидевшие так точно, что изобретатели предъявляли претензии: «Зачем вы обнародовали мою идею, прежде чем я получил на нее патент?»