Карта страны фантазий

Но (чтобы ученые не соскучились) добывать и применять на Земле слишком много энергии нельзя, не свыше 1-2 процентов от того, что дает нам Солнце. Иначе будет перегрета атмосфера и испорчен климат полых стран. Значит, энергоемкие производства со временем придется выносить в космос, преодолевая все сложности сооружения заводов на спутниках.

И так в любой отрасли.

Пути вверх не видно конца. Растущее общество всегда в пути, какие-то этапы оно прошло, к чему-то стремится. Оно на определенной ступени. Но до сих пор утопия редко изображала ступени. Начиная с «Утопии» Т. Мора, утописты писали книги об окончательной цели, о высшей вершине. Видимо, это естественно — начинать с постановки общей задачи. «Туманность Андромеды» — и есть постановка общей задачи в научно-фантастической литературе о будущем.

На самом деле Будущее столь же обширно, как Прошлое, и столь же конкретно в каждой части. Не может быть исторических картин о прошлом вообще, либо это фильмы о XVIII веке, либо о VIII веке, либо о VIII веке до нашей эры. И будущее конкретно тоже. Конечно, о датах гадать не стоит, в фантастике будущее разбивается по этапам не годами, а ступенями «до» и «после»: до объединения всех стран в мирное сообщество или после объединения, до слияния языков или после слияния, до расселения в космосе или после расселения. «После» — это примета времени и экспозиция, «до» — источник хлопот и волнений героев, предмет конфликтов, тема произведения.

Тут я довел вас, дорогие товарищи читатели, до сегодняшнего дня советской и мировой фантастики. «Возвращение со звезд» С. Лема у нас публиковалось в 1965 году, повести Стругацких — вплоть до 1965 года. В конце года в «Литературной газете» была напечатана статья Лема «Безопасна ли техника без опасности?», вызвавшая ряд ответных статей. Дискуссия об изображении будущего активно идет в литературе.

А в кино?

В кино утопий было мало. Этот раздел фантастики один из труднейших для экранизации, впрочем и для литературы — из труднейших. Нужно показать обстановку будущего, необыкновенную и не картонную, нужно втиснуть в рамки фильма сложнейшую экспозицию, познакомить зрителя с непривычными условиями жизни, лишь после этого перейти к интриге.

Пожалуй, самая заметная из немногочисленных киноутопий — это «Облик грядущего» («Things to come»), студия А. Корда, сценарист Г. Уэллс. Год 1936.

После многолетней опустошительной войны, начавшейся в 1940 году, и вызванной ею эпидемии культура планеты разрушена, на одичавшей Земле правят мелкие боссы, выезжающие в автомашинах, запряженных лошадьми. Но, к счастью, где-то сохранились грамотные летчики, они построили новые самолеты и, победив «фюрерчиков», ведут человечество к разумному объединению.

Последняя треть фильма показывает мир в 2036 году. Готовится рискованный полет на Луну. И это событие вызывает сопротивление. Скульптор Теотокопулос подбивает парод воспрепятствовать полету. Говорит, что люди устали от вечного прогресса. Тысячи людей в белых развевающихся одеждах по воздушным пандусам и переходам спешат к ракете. Но поздно, старт состоялся. В финале президент человечества говорит о вечном: движении вперед — к Луне, к планетам, к звездам…

Идти вперед или придержать темп, остановиться, насладиться благами жизни? Уэллс полагает, что такая проблема встанет в будущем. Сам он высказался за прогресс, по не обосновал необходимость прогресса. В его фильме все решают настроения отдельных лиц и случайность, в силу которой им удалось опередить толпу. На самом деле люди идут в космос, потому что космос необходим для развития производства.

Микрокосм подобен макрокосму. Сложности изображения человека будущего примерно такие же, как и сложности изображения общества будущего. И ход рассуждения можно применять такой же: похожи на нас потомки или нет, похожи ли нравственно и похожи ли физически?

Западная фантастика, как правило, сохраняет в будущем все отрицательные черты современных людей: эгоизм, жадность, корыстолюбие, властолюбие, честолюбие, жестокость, воинственность и пр. Мотив неизменной греховности человека служит для подкрепления тезиса о неизбежности войн и вечности капитализма.