Карта убийцы

…Именно в том клубе два года спустя Блю снова встретилась с родителями Жан-Поля. Они не купили билеты.

Небольшая деревянная сцена освещалась китайскими фонариками, на Блю был пурпурный льняной кафтан, который мать расшила бусами и блестками, а на шее висел золотистый шарф. Распущенные волосы ниспадали до пояса гривой темных волн, что, по утверждению матери, смотрелось просто восхитительно. В каком-то смысле это была маска: вернувшись домой, Блю забирала волосы в пучок, делая вид, будто она обыкновенная девушка.

Когда это произошло, за столиком рядом с ней сидела пожилая женщина, с холщовой сумкой в ногах и скомканным носовым платком в рукаве кардигана. Женщина хотела узнать, которые из ее семнадцати умерших птиц ждут ее по ту сторону.

Блю так и не удалось ответить ей. Дверь в глубине зала распахнулась. Мать Жан-Поля ворвалась подобно дикой кошке. Пробежав через весь зал, она запрыгнула на сцену и схватила Блю за горло, прежде чем та успела хотя бы моргнуть.

Белая, жестокая ярость сочилась из ее пальцев в шею Блю, от шеи разливаясь по всему телу, и скоро мозг, сердце, желудок девушки были уже насквозь пропитаны ею.

– Это ты его убила! – Женщина сжимала Блю горло, кричала ей прямо в лицо, брызжа слюной ей на нос и подбородок. – Ты оставила его умирать!

Двое охранников в одноцветной форме грубо оттащили ее. Женщина вырывалась, а они держали ее с двух сторон за руки; их бицепсы вздулись от напряжения.

– Она оставила моего сына умирать! – Выкрутив шею, женщина изогнулась дугой, опрокидывая стул. – Она сказала, что он умер!

Охранники выволокли женщину в коридор и захлопнули за собой дверь; оттуда донеслись отголоски борьбы.

Выскочив на сцену, Бриджет встала перед столом, пока Блю пыталась успокоить пожилую женщину.

– Друзья, я ужасно сожалею, – протяжным южным акцентом, приправленным медом с молоком, обратилась к собравшимся Бриджет. – Нашу гостью расстроило то, что ей предсказали в предыдущий раз; она еще не свыклась с этим. – Она помолчала, пока зрители недовольно бормотали, неодобрительно качая головами, дожидаясь, когда их сочувственные взгляды снова обратятся на Блю. – Мы будем мысленно с ней. У нее сейчас очень болезненный период. Сегодня вечером я поставлю за нее свечку на своем алтаре. – Она подожгла большую ветку шалфея и, держа ее над головой, прошла по залу. Блю со страхом подумала, что сейчас сработает пожарная сигнализация, однако этого не произошло.

– Я прошу всех вас закрыть глаза, – продолжала Бриджет, – и послать этой несчастной женщине свою мирную энергию, а я тем временем очищу нашу общую ауру.

Блю провела еще две демонстрации, однако настроения у нее пропало, поэтому она получила всего один запрос на индивидуальную консультацию.

Гримерки в клубе не было, поэтому Блю переодевалась в кладовке – альтернативой чему был женский туалет. Когда она вышла, за дверью уже ждал отец Жан-Поля. Он изрядно потолстел по сравнению с предыдущим разом, на его лице оставался призрак загара. Две белые полоски возле ушей обозначали дужки от солнцезащитных очков. На шее блеснула золотая цепочка.

– Наш сын умер на прошлой неделе, – сказал мужчина.

Блю выразила свое сочувствие и непроизвольно протянула руку, чтобы его утешить, однако отец Жан-Поля отшатнулся вбок, не желая утешения.

– Передозировка наркотиков, сказал патологоанатом. Его нашли в заброшенном доме. В Ньюкасле. До Ньюкасла мы так и не добрались. Мы проверили все города на западе, но до Ньюкасла не добрались, а надо было бы. Мы бы прошлись по всем улицам этой проклятой страны, если бы не… – Отец Жан-Поля ткнул трясущимся пальцем в Блю. У него исказилось лицо, но он упрямо не желал расплакаться. – Полиция прекратила его искать, друзья тоже прекратили, у него не оставалось никого, кроме нас. Мы бы не отказались от поисков, ни за что, если бы ты не сказала нам… Мы бы его обязательно нашли. Он был моим сыном, я бы… – В складках у него на лбу выступил пот. Губы крепко сжались.

Блю предприняла еще одну попытку, чувствуя, как глаза ей жгут слезы, сдерживаемые безутешным отцом.

– Извините, если бы я знала…

Метнувшись вперед, мужчина схватил ее за шиворот, привлекая к себе вплотную, так, что она почувствовала кислый запах его дыхания и ощутила давление пальцев на горло.

– Ты сказала, что знаешь! Мы тебе поверили, потому что ты говорила так убежденно! Мы перестали искать, потому что ты сказала, что его… – Он привлек Блю к себе еще ближе, нос к носу, и та почувствовала бешеную ярость, скрывающую страх, поскольку гнев выразить проще, чем горе.

Мужчина грубо оттолкнул Блю назад, и она налетела спиной на кирпичную стену. Продолжая одной рукой держать девушку за шиворот, он занес другую руку назад, собираясь отвесить затрещину, и только порожденная страхом быстрота спасла Блю: ее подбородок отдернулся в сторону в то самое мгновение, когда рука отца Жан-Поля тяжелым веслом устремилась к ее лицу. Костяшки пальцев скользнули Блю по щеке, однако основную тяжесть удара приняла на себя стена; злобный крик мужчины заглушил хруст костей о кирпич.