Карта утрат

Окончательную дату еще не объявили, поэтому Ханьвэнь ориентировалась на первую неделю месяца. Лист она разлиновала, так что каждой предэкзаменационной неделе отводилась своя строка. Сверху в колонках она подписала названия предметов. Сперва Ханьвэнь сделала такой план для Итяня, а потом – для себя. Для него это был настоящий подарок. Ханьвэнь собиралась учиться на инженера, а Итянь – изучать историю, и некоторые экзаменационные предметы у них не совпадали, но и общего было достаточно, поэтому составить такой план было нетрудно. Сам Итянь ни за что не додумался бы до подобного – ему знания давались легко и естественно, а желания вполне соответствовали возможностям. Ханьвэнь, напротив, полагалась на труд и усидчивость в изучении выбранных предметов. Труд и старательность приведут тебя туда же, куда и талант, но не дальше. Такими, как Итянь, она восхищалась, потому что они обладали способностями, которых она сама была лишена.

Сегодня Итянь опаздывал, что на него не похоже. Обычно это он дожидался ее. Она сбегала с холма, Итянь смущенно смотрел на нее, а потом сдвигался в сторону, освобождая место на доске. Доску он приносил с собой, чтобы Ханьвэнь не пачкала одежду, сидя на земле, поскольку берег постоянно размывался – то дождями, то растаявшим снегом. В первые минуты Итянь был скован, позволяя вести беседу ей, но постепенно расслаблялся и начинал болтать в охотку. С их первой встречи прошел уже год, но каждый раз при появлении Ханьвэнь Итяня охватывала неуверенность, словно он вновь и вновь боялся, что она не захочет его больше видеть. А она вновь и вновь убеждала его в том, что ничего не изменилось, и эти уговоры ей нравились.

Ханьвэнь решила, что, наверное, нынче Итянь не пришел из-за того, что оплакивает дедушку. Она пробовала утешить Итяня, но, вслушиваясь в собственные слова, понимала их неубедительность и недостаточность по сравнению с масштабами его утраты. Ханьвэнь надеялась, что новость об экзаменах пробудит в нем радость, но, возможно, ошиблась. Итянь – единственный, о ком она думала, вынашивая планы отъезда. К девушкам из общежития и к местным жителям она испытывала искреннюю симпатию, но не более. Ханьвэнь постоянно напоминала себе, что переживает она не столько за Итяня, сколько за себя, потому что без него ее возможности ограничены. И если ее план сработает, то, вернувшись в Шанхай, она станет с ним переписываться. А потом, если повезет, они будут вместе учиться в университете.

Ханьвэнь прождала час, а потом вернулась в общежитие.

– Уже? – удивилась Пань Няньнянь. Она сидела внизу на двухъярусной кровати и вязала. – Я думала, ты весь день со своим парнем проведешь.

Обычно, услышав такое, девушки в их комнате принимались хихикать и перешептываться, но сейчас никто даже головы от учебника не оторвал. Няньнянь расстроится, это очевидно. Единственная из четверых, Няньнянь не собиралась сдавать государственные экзамены и почти обижалась на других за то, что те приняли иное решение. После объявления об экзаменах она высмеивала соседок, которые после работы корпели над учебниками, а по ночам жаловалась, что светильники мешают ей спать.

Хунсин и У Мэй читали, сидя за одним столом. Они привыкли заниматься в непростых условиях, поэтому даже головы не подняли. В самые трудные дни Культурной революции Ханьвэнь пришла как-то раз утром в школу и обнаружила, что один из учителей исчез: его неожиданно отправили в лагерь перевоспитания. А когда учитель вернулся, его было едва слышно, до того громко ученики, распаленные революционным энтузиазмом, кричали, норовя сорвать урок. Ни на что не отвлекаться – вот какой принцип стал для Ханьвэнь важнейшим.

Ханьвэнь достала из-под кровати серп – лучшие инструменты она хранила в комнате, а не в сарае, чтобы их ненароком не попортили.

– Пойду траву покошу, – сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал непринужденно.

Никто не обратил на нее внимания. Лишь когда она остановилась у порога поправить перекосившийся каблук, Хунсин наконец посмотрела на нее, будто только сейчас услышала ее слова.

– Ты что, сейчас траву косить собираешься?

– Да. Да, тогда на неделе будет больше времени позаниматься.

Предлог – на тот случай, если кто-нибудь примется допытываться, – она придумала заранее.

– У тебя каждая минута вокруг экзамена вертится. Помереть со смеху, – фыркнула Няньнянь.

Ханьвэнь молча вышла из комнаты.

Точильный камень лежал рядом с общежитием. Ханьвэнь так толком и не освоила мастерство заточки и обычно просила о помощи Няньнянь. Та приехала в деревню раньше всех остальных и за эти годы наловчилась рассчитывать, под каким углом прикладывать лезвие к камню, чтобы наточить его как следует. Ханьвэнь неловко водила серпом по точилу. Впрочем, острое лезвие ей было вовсе и не нужно.