Картель правосудия

В 7.30 адвокат Алла Ракитская вошла в полутемный кинозал, расположенный на втором этаже великолепного трехэтажного загородного особняка. И особняк, и кинозал, рассчитанный на одного зрителя, принадлежали главе домодедовской группировки Сенатору, и Ракитскую он вызвал за город в восемь утра отнюдь не для совместного просмотра очередного блок-бастера.

Сенатор всегда смотрел фильмы в гордом одиночестве, но, должно быть, случилось что-то экстраординарное – рядом с креслом хозяина стоял еще один стул. Сенатор, не отвлекаясь от экрана, жестом пригласил Ракитскую садиться. Однако, пока фильм не закончился, он не произнес ни слова.

Сенатор был заядлым киноманом и одновременно очень богатым человеком, а потому мог позволить себе относиться с пренебрежением к восьмимиллиметровому кино и тем более к видео. В его доме был оборудован настоящий стереокинозал – «театр в одной коробке», или, как теперь говорили, «домашний кинотеатр», он лично приобрел в Англии, когда в России еще и не слышали о таком. В абсолютно пустой комнате был установлен видеопроектор, экран, изготовленный из специальной ткани, который отражает только лучи проектора и поэтому окружающее освещение никоим образом не влияет на качество изображения, колонки для фронтальных и боковых каналов и многоканальный усилитель с процессом окружающего звучания, позволяющим имитировать «живой» звук.

Но настоящие, крутые стереофильмы, на которые только и стоит тратить время в таком домашнем кинотеатре, пишутся в новом формате DVD, и пока во всем мире не наберется и пятисот таковых. Впрочем, большинство из них у Сенатора были. И как человек последовательный, имея такую технику, он, естественно, не желал мириться с гнусавыми голосами, тупо, без выражения переводящими реплики голливудских звезд. Сенатор нашел хорошего переводчика и двух неплохих, но малооплачиваемых молодых актеров, которые дублировали все новинки его фильмотеки.

Любимым актером Сенатора был Томми Ли Джонс. Сенатор находил, что между ними много общего, и это общее он всячески культивировал и развивал. Внешне они действительно походили друг на друга: черные жесткие волосы, глубоко посаженные глаза под нависающими сросшимися бровями, волевой подбородок, глубокие морщины от крыльев носа к уголкам рта, высокий лоб и большие залысины. Даже форма ушей у них была одинаковой. И еще оба родились в сорок шестом году. Конечно, никакого Гарвардского университета, да и вообще никакого университета Сенатор не заканчивал, но зато он, по собственному мнению, был так же целеустремлен, непоколебим и последователен, как и большинство героев, сыгранных Томми Ли. Его не смущало, что его кумир в большинстве своем играет всяких там фэбээровцев, судебных исполнителей и прочих представителей официальной власти, с которой у Сенатора всегда были проблемы. Сенатор тоже обладал властью, пусть и не официальной, но реальной и в иерархии этой власти стоял гораздо выше героев Джонса.

Сейчас он (в девятый уже раз) смотрел «Людей в черном». Смотрел не от нечего делать, а потому, что под фильм лучше думалось, а подумать было о чем.

На экране гигантский жук пожирал обожаемого Томми Ли Джонса, и пока прочие герои проводили незначительные отвлекающие маневры, отважный Томми Ли отчаянно боролся с отвратительной инопланетной дрянью изнутри.

Вчера у Сенатора был праздник – пятилетие его «коронации». Собрались лучшие (по его мнению) люди столицы. Мэр, конечно, не присутствовал, но в актерах, известных спортсменах, фотомоделях и прочем бомонде недостатка не было. Ну и разумеется, пришла солнцевская, балашихинская и прочая братва. Не говоря уже о своей, домодедовской.

С вертолетов разбрасывали цветы и ассигнации, из фонтана во дворе вместо воды била струя коньяка, и весь вечер играл специально привезенный из Англии джаз. Сенатор слышал, что отечественный джаз даже как будто лучше, но тут дело было не в качестве, а в марке. Сенатор хотел именно такого торжества, пьянки в загородных саунах ему осточертели, ибо при всем внешнем лоске от них за версту разило дешевым бардаком. И праздник удался на славу, хотя, надо признать, что дела группировки в последнее время шли не так уж хорошо.

После отмены государственной монополии на торговлю и производство спиртного в России Сенатор неплохо себя чувствовал в качестве бутлегера, и около сорока процентов подпольной водки, распродаваемой в Москве и области, вырабатывалось на его заводиках. Спирт из Турции, Канады, Штатов и Украины шел через российско-грузинскую границу, грузины за транзит спирта получали свои десять центов за литр, и все были довольны. Но пропускные пункты Верхний Ларс и Нижний Зарамаг прикрыла Федеральная пограничная служба.

На сходке Сенатор и другие авторитеты приговорили к смерти руководство Кавказского особого погранокруга, но пока спирт все еще сливается в терминалы в Поти, Хашури и Гори. А Сенатор теряет деньги, и с каждым днем его положение все ухудшается, ибо другие источники дохода не столь щедры.