Картер Рид

Вся сдержанность испарилась, уступив место ледяной ярости, той самой, которая завладела им в тот день.

– Я убил их всех, Эмма. Я бы сделал это снова. Во второй половине дня, я пошел домой к Томино. Я ходил из комнаты в комнату, перерезая глотку каждому из них. Но это было не долго, их было слишком много, поэтому я воспользовался пистолетом.

Я сжала его рубашку, борясь с подступившими эмоциями. Я сгорбилась и ненавидела все то, о чем слушала, но я должна была это услышать. Часть меня хотела, чтобы я была там, я бы слышала их крики, молящие о пощаде. Пытаясь сдержать все, я закусила губу, так сильно, что почувствовала привкус крови. Но я не остановилась, а прикусила еще сильнее.

Голос Картера становился все более чужим, по мере того, как он все больше погружался в воспоминания того дня. Он сделал глубокий вдох. Его грудь вздымалась.

– Я не собираюсь тебе рассказывать абсолютно все. Мне не нужно, чтобы тебе снились кошмары, но главное ты должна знать. После того, как я закончил в том доме, я пошел в Голубую Фишку и пристрелил Кристино. Я выстрелил в него и двух его охранников в кабинете. Там были еще несколько человек, которых я не знал, но я все равно убил их. Я убил их всех. Для тебя.

Он замялся, но я не двигалась, желая услышать продолжение. Я замерла, прижалась к нему, продолжая кусать губу. Из губы сочилась кровь, и я почувствовала скольжение по подбородку. Но это не имело значения.

– Ты пошел к Маурисио, после этого?

 Повисла напряженная тишина. Мой голос был хриплым. Было больно говорить.

– Я ушел оттуда и взял такси до склада. Фарф был первым, кто меня увидел. Мне чертовски повезло, что это был он. Я был покрыт кровью. Я не знаю, как она на мне оказалась, но она как-то попала и покрывала все мое лицо. Я удивлен, что таксист не позвонил в полицию. Хотя мог бы. К тому времени я был практически в отключке, но да, я уверен, что Фарф увидел меня первым. Он помнил меня по моему отцу. Они вместе выпивали, но я знал, что он никогда не одобрял все те тумаки, которые мне доставались.

Я вспомнила те дни, когда Картер спал у нас, почти каждую ночь, проскальзывая через заднюю дверь. Он никогда не говорил об этом, когда мы были детьми, и с тех пор, как я снова вошла в его жизнь, эта тема не поднималась. Я помнила одну ночь, проведенную им у нас на диване, с синяками и кровоподтеками. В тот момент я молчала, совершенно не зная, что сказать. ЭйДжей игнорировал это; он делал это, потому что Картер просил. Но я не могла спокойно смотреть на это. Я спала на полу, рядом с ним. Когда я проснулась, одна из его ног была свешана с дивана и лежала рядом с моей.

Я не двигалась в течение нескольких часов, после того как положила его ногу обратно на диван. Когда он проснулся, то ничего не сказал. Он встал и вернулся обратно к себе домой. Сейчас, думая об этом, я чувствую, как глаза наполняются слезами, но я сдерживаюсь. Когда он захочет поговорить об этом, я буду рядом с ним.

– Фарф поручился за меня. Он сказал, что я верный и хороший боец.

Остальное я знала. Они взяли его к себе и, после этого, было еще больше массовых убийств, совершенных им. Когда я переходила из одной приемной семьи в другую, я слышала истории о Картере Риде. Хладнокровный Убийца. К тому времени, когда я окончила школу, рассказы прекратились. Возобновились, когда я заканчивала первый год в колледже. Картер двигался вверх. Открылась Октава, а затем и еще несколько клубов.

Четыре года спустя Картер Рид превратился в легенду.

Он прижал меня сейчас и, оставив на щеке легкий поцелуй, прошептал:

– Франко Донван занял место Кристино, в семье Бертал. Они выяснили все то, что я сделал после смерти ЭйДжея. Все знали, что он был моим лучшим другом, поэтому он захотел убить меня.

– Что?

Он кивнул, его глаза были полны сожаления.

– Но они не могли. То, что я сделал, было большим делом. Полиция никогда бы не потянула это, так как дом Томино был борделем. Семья Бертал все спрятала, но Франко хотел отомстить за Кристино и сделать себя имя, – Картер покачал головой, – мы слышали, что старейшина никогда бы не разрешил этого. Ты была слишком молода и невинна, но попыткам Франко это не мешало. Просто он никогда не делал откровенных ходов, чтобы семья Бертал могла на него сослаться.

Все во мне болело. Было больно дышать. Было больно чувствовать. Было больно думать. Было больно говорить, но я прохрипела.

– Они пытались сделать мне больно? Всю мою жизнь?

Он кивнул, обхватив мое лицо руками.

– Я защищал тебя всю твою жизнь, Эмма. Майк и Томас присматривают за тобой довольно давно. Всю твою жизнь. С того самого дня. Это все было для тебя. – Он нахмурился.

– У тебя была охрана в пентхаусе. Он отлучился в туалет, когда ты проскочила мимо, однако остальные последовали за тобой. – Он усмехнулся, – Я не мог ему довериться. Он поклялся, что такого больше не повторится.

Всю мою жизнь? Они наблюдали за мной? Всю мою жизнь? Все это не укладывалось у меня в голове. Стоп, он имел ввиду – я судорожно ловила губами воздух.

– Ты знал о Джереми Донване, до того, как я пришла к тебе?

Он кивнул, ожидая моей реакции.