Картезианская лингвистика

Итак, мы убедились, что позиция картезианцев, нашедшая выражение в сочинениях Декарта и Кор демуа, а также такого открытого противника картезианства, как Бужан, заключается в том, что в своем нормальном употреблении человеческий язык свободен от контроля внешними стимулами, а его функция не сводится к одной только коммуникативной; язык является орудием свободного выражения мыслей и адекватного реагирования на новые ситуации23. Как мы вскоре убедимся, размышления над тем, что мы назвали творческим аспектом языка, получили различное продолжение в XVIII и начале XIX в. Одновременно и второй тест Декарта, предназначенный для определения того, являются ли автоматы «подлинными людьми», также получил новую интерпретацию в контексте «великой цепи бытия»*. Декарт провел резкое различие между человеком и животным, аргументируя это тем, что поведение животных — дело инстинкта и что само совершенство и специфичность животного инстинкта позволяют дать ему механистическое объяснение. Из этого следует примечательный вывод о наличии степеней разумности и о наличии обратной зависимости между степенью совершенства инстинкта и развитием интеллектуальных способностей. Так, Ламетри формулирует следующий универсальный закон природы: «чем больше животные выигрывают в отношении разумности (du cote de 1'esprit), тем больше теряют они в отношении инстинкта» [La Mettrie 1912, 99; цит. с изм. по: Ламетри 1983, 187]. См. прим. 7 и 28. * Имеется в виду идущая из античности идея scala naturae 'лестницы природы' — иерархии живых существ соответственно степени их совершенства; см. [Lovejoy 1936, 58-59].

Гердер в своем знаменитом, отмеченном премией очерке о происхождении языка* оригинальным образом соединил два критерия Декарта (обладание языком и разнообразие человеческих действий)24. Как и Декарт, Гердер доказывает, что человеческий язык есть нечто отличное от выражения эмоций и его наличие невозможно объяснить развитостью органов артикуляции; очевидным образом, возникновение языка не следует объяснять подражанием природе или «договоренностью » о его создании25. Язык следует считать скорее естественным свойством человеческого разума. Однако природа не наделяет человека инстинктивным языком, инстинктивной языковой способностью или способностью к размышлению, «отражением» которой является язык. Скорее, наоборот, основным свойством человека является слабость инстинкта, и он безусловно уступает животным в силе и безошибочности своего инстинкта.

Однако инстинкт и изощренность чувств и навыков связаны с ограниченностью жизненного пространства и опыта; вся чувствительность и вся сила воображения оказываются сосредоточенными в пределах узкой и неизменной области [Herder I960,15-16]. В качестве общего принципа можно принять следующий: «Сила и интенсивность чувствительности, способностей и инстинктивных навыков животных увеличиваются обратно пропорционально величине и разнообразию их круга действий» [Op. cit., 16-17]**. Способности же * Очерк получил премию Берлинской академии наук в 1770 г. ** Здесь и далее цит. приводятся в пер. с нем. См. старый перевод [Гердер 1906] и частичный перевод [Гердер 1959]. человека менее изощрены, более разнообразны и более диффузны. «Человеку не присущ такой единообразный и тесный круг, в котором его ожидал бы лишь один род занятий...» [Op. cit., 17]. Иными словами, он свободен от контроля со стороны внешних стимулов и внутренних побуждений, и у него нет нужды каждый раз реагировать на них безупречным и специфическим образом. Эта свобода от инстинкта и от контроля со стороны внешних стимулов лежит в основе того, что мы называем «человеческим разумом»; «...если бы человек был во власти животных побуждений, он был бы лишен того, что мы называем ныне его разумом; ведь именно эти побуждения неведомым образом направили бы его силы в одну точку, так что у него не осталось бы никакого пространства для свободного размышления» [Op. cit, 22]. Сама слабость инстинкта составляет естественное преимущество человека, именно она делает его разумным существом. «...Раз человек не стал инстинктивно действующим животным, то по необходимости он должен был стать разумным существом благодаря наличию у него свободно действующей позитивной силы его души» [Op. cit, 22].

В качестве компенсации за слабость инстинкта и органов чувств человек получает «преимущество свободы » [Op. cit., 20]. «Он уже не бесчувственная машина в руках природы, он становится собственной целью своего совершенствования» [Op. cit., 20].

Свободно размышляя и созерцая, человек способен наблюдать, сравнивать, выделять существенные свойства, отождествлять и именовать [Op. cit, 23 f.].