Картина маслом

И поспорить с этим трудно. Невозможно. Потому что нельзя переписать книгу «Капитал». Можно попытаться изменить правила в одной, отдельно взятой стране и передать культурные ценности народу, у которых нет вилл и особняков и которым некуда вешать подлинники Рембрандта — просто места в хрущевках и брежневках не найдется! И на дачах тоже. И даже в гаражах. Нет там свободных стен таких площадей! Ну и, значит, нет рынка.

Кому интересно — ходите в музеи и покупайте в газетных киосках художественные открытки.

Такое решение… Где-то правильное.

Но только нет такой отдельно взятой страны. Была — да вся вышла.

Тогда — о чем говорить… Тогда будьте готовы! В любую следующую минуту…

* * *

По Эрмитажу идет человек. Никакой яркой наружности — ни кожи ни рожи. Взглянешь — не заметишь. Заметишь — не запомнишь. Запомнишь — забудешь. Обычный посетитель, каких тысячи. Ротозей.

Картины… Картины… Картины в рамах на стенах. Картины, которые он уже видел, но при других обстоятельствах. И не здесь.

Портреты… Лица давно умерших людей. Из тех, из ушедших эпох. Которые благодаря таланту художников пережили века. И смотрят теперь, заглядывают в душу.

Как будто спрашивают — кто вы, потомки… Зачем вы?

А может это просто кажется. Ведь портреты — это лишь масло, намазанное кистью на холст. Тогда давно… А может, позже. Может, вчера. Ведь никогда не знаешь, что это — подлинник или копия.

Теперь — не знаешь.

Человек идет по залам. Такой же, как все. Обычный. Ничем не примечательный — дяденька из провинции, решивший посетить храм искусства. Смотрит, вертит головой. И вспоминает. То, что хотел бы забыть навсегда…

Послесловие

— Лот номер пятьсот пять… Начальная цена тридцать пять миллионов долларов…

Нет зала.

Нет кресел.

Нет подиума, трибуны и человека с деревянным молотком.

Ничего этого нет. Есть десятки компьютеров разбросанных по всему свету, по всем континентам. Перед мониторами сидят люди. Но это не покупатели, это лишь маклеры, которым поручено вести торговлю.

Покупателей никто не видел. И никто никогда не увидит. И маклеры в том числе.

— Даю — тридцать семь миллионов.

— Покупатель номер семнадцать — принято! Кто больше? Господа, кто даст больше?

Кто-то даст, обязательно даст! На этих торгах цены вырастают в два-три раза. Потому что предлагается хороший товар. Достойный товар, какой не увидишь на обычных аукционах.

Подделок здесь не бывает. Не та публика. Не та ответственность.

— Тридцать девять…

— Покупатель номер семьдесят четыре. Принято! Господа, напоминаю: шаг аукциона — один миллион долларов. Жду ваших предложений.

— Сорок…

— Сорок три…

Торги идут неспешно, своим чередом.

— Продано. Лот пятьсот три ушел за шестьдесят девять миллионов покупателю под номером восемь. Поздравляю!

Еще одна картина ушла, которая висела в музее. А теперь не висит.

— Лот номер двадцать пять… Снимается с аукциона. Сожалею, господа. Сожалею… Непредвиденные обстоятельства.

Лот номер тридцать. Снимается с аукциона. Увы.

Лот номер тридцать пять. Снимается с аукциона…

Лот номер… Снимается с аукциона…

Лот номер…

Идут торги. Никто не суетится, не нервничает — все всё понимают. Сегодня — лот снялся, завтра — опять появится. И будет куплен. И осядет где-то… чтобы всплыть лет через пять — семь. На этом аукционе или ином. Но уже по другой, более высокой цене.

Есть спрос, а он рождает предложение. Хороший бизнес с хорошей прибылью. А за прибыль… И тут точно с книгой «Капитал» не поспоришь.

— Внимание, господа… Лот номер шестьдесят три. Начальная цена сорок семь миллионов долларов…