Картинные девушки. Музы и художники: от Рафаэля до Пикассо

Рембрандт, скорбная, полная стонов больница,
Чёрный крест, почернелые стены и свод,
И внезапным лучом озарённые лица
Тех, кто молится небу среди нечистот[9]

.

Кисть Рембрандта становится свободной, его искусство обретает независимость от авторитетов – тех, что были до него, и тех, что работают рядом с ним. И это происходит именно в тот век, когда публикой ценится искусство понятное, уютное, приукрашенное. Но Рембрандту всего двадцать, в таком возрасте ещё верят в счастливую звезду. Он пишет «Валаамову ослицу» (1626, музей Коньяк-Жэ, Париж), то ли соревнуясь со своим учителем Питером Ластманом, выбравшим тот же сюжет, то ли противореча ему Пишет «Бегство в Египет» (1625, Музей изящных искусств, Тур).

Голландия, его родная страна, недавно получила независимость от Испании, разве это не повод устроить революцию в изобразительном искусстве? Рембрандт не желает писать унылые натюрморты и групповые портреты выстроившихся в ряд дозорных; его собственное бегство в условный Египет, к свободе творчества, независимой от власть и деньги имущих, выражается в абсолютной преданности идеалам, которые ещё не сформулированы, но уже непоколебимы.

«Бегство в Египет» – ключевая работа для всего творчества Рембрандта. Отныне он будет, как данного слова, держаться неяркой скромной палитры, шарахаться как от чумы всяческих красивостей и молиться светотени как единственному богу живописи. Вполне логично, что именно в это время он вслед за Ливенсом создаёт свои первые гравюры. Пишет «Притчу о неразумном богаче» (1627, Берлин) и «Апостола Павла в темнице» (1627, Государственная галерея, Штутгарт), где святой предстаёт перед зрителем отрешённым, сосредоточенным и… босым.

В 1628 году Рембрандт и Ливенс пишут – не вместе, а каждый в отдельности – «Самсона и Далилу» (Рембрандт: Берлин; Ливенс: Рейксмюсеум, Амстердам). Интересно сравнить эти работы: нарочитый драматизм Ливенса и правдивая повесть Рембрандта вступают в своеобразный спор. Ливенса вдохновляет Рубенс, Рембрандта ведёт его собственное чутьё.

О Рембрандте начинают говорить. Пока что не всерьёз, но его уже выделяют среди живописцев Голландии. Коллекционеры навещают его в мастерской, у него появляются ученики, молодые да ранние, среди них пятнадцатилетний Геррит Доу, ставший впоследствии известным художником. Рембрандта хвалит сам Константин Хейгене – секретарь статхаудера, влиятельный и просвещённый человек, знаток искусства. Свой портрет он заказывает Яну Ливенсу, но восхищается и тем, что делает Рембрандт, ставит его картину «Иуда возвращает тридцать сребреников» (1629, частная коллекция, Великобритания) даже выше работ итальянцев. Возможно, что именно благодаря похвалам Хёйгенса холсты Ливенса и Рембрандта приобретаются для британского монарха.

Жизнь Рембрандта и его творчество нераздельны. Он не пытается укрыться от испытаний в вымышленном мире, а проживает их заново при помощи кисти и красок. Известно, что высказанное утишает боль. Так умирающий отец превращается в страдальца Иова, постаревшая мать – в Анну Пророчицу.

В апреле 1630 года Хармена ван Рейна не стало, все предшествующие его уходу месяцы Рембрандт писал земную жизнь Христа…

«Воскрешение Лазаря» (1630–1632, Музей искусств Лос-Анджелеса) – ещё один сюжет, внешне объединивший Рембрандта и Ливенса, а на деле разделивший их. У Ливенса получилась страшноватая сказка, у Рембрандта – чудо, вдохновлённое истинной верой. Два «Распятия», написанные чуть позже, выглядят похожими, но это сходство обманчиво: Христос Ливенса улетает куда-то в космос, Христос Рембрандта (1631, церковь Saint-Vin-cent, Ле Ма-д’Ажене) останется с грешным человечеством навсегда.

Поставьте две картины рядом – и сразу увидите, как сильно влияли друг на друга эти художники, такие разные. Как сильно, будем честны, влиял Рембрандт на Ливенса… Сравнивать свои работы с чужими негоже, надо бы вырваться из этого порочного круга и каждому следовать своим путём. К счастью, в начале 1630-х Ян Ливенс принимает предложение лондонского двора прибыть в Англию для работы над портретами членов королевской семьи. А Рембрандт вскоре уедет в Амстердам – как выяснится, навсегда.

Девушка из хорошей семьи

С Лейденом покончено – провинция есть провинция, поддержки и заказов не дождёшься. После смерти отца и брата Геррита, после отъезда Ливенса Рембрандт чувствует тоску и одиночество. Возможно, он ещё и просто перерос этот город: теперь ему по плечу Амстердам. В письмах – восторженные отзывы: «В каком другом месте в целом свете все удобства жизни и все диковины, о которых только можно мечтать, так же легко сыскать, как здесь? В какой другой стране можно наслаждаться столь полной свободой, спать с большей безмятежностью, где ещё армия постоянно стоит под ружьём нарочно для вашей охраны, почти неведомы тюрьмы, измены, клеветы и больше всего сохранилось от невинности пращуров наших?»