Картины Октябрьского переворота

Сделаю, впрочем, оговорку относительно Ленина. Не могу отрицать, что если не шахматная партия, то основная ее идея была им намечена с первых дней революции и что он проявил при этом замечательную политическую проницательность (о силе воли и говорить не приходится). С этой оговоркой, думаю, что разброд и растерянность у большевиков были в ту пору почти такие же, как у их противников, а в смысле «идеологии» и гораздо больше.

Заседание 10 октября

10 октября из Москвы в Петербург приехали большевики Ломов и Яковлева. В столице Свердлов им сообщил, что на Карповке в квартире Суханова состоится важное совещание Центрального комитета: приедет сам Ильич. Яковлева в своих воспоминаниях, к сожалению, весьма кратких, говорит, что вели они себя в тот день не очень конспиративно: пошли в кофейню, по дороге встретили Троцкого и Дзержинского, вместе закусили и направились на Карповку; разделились для конспирации лишь у самого дома № 32. В квартире № 31 были приготовлены самовар, хлеб, колбаса: заседание ожидалось продолжительное. Кроме названных, там собрались Сталин, Коллонтай, Урицкий, Каменев, Бубнов, Сокольников. Когда все были в сборе, появился неизвестный человек: «бритый, в парике, напоминающий лютеранского пастора». Это был Ленин. Его сопровождал, тоже загримированный, Зиновьев. Можно предположить, что последовали шутки, смех по случаю грима, изъявления радости после разлуки: Ленин довольно долго скрывался в подполье. Можно также предположить, что шутливый тон исчез очень скоро. Обо всем этом Яковлева ничего не сообщает. Но мы имеем основания думать, что «пастор» был настроен отнюдь не ласково.

Когда берешь в руки большевистскую статью или книгу об октябрьском перевороте и о последовавших за ним событиях, то прежде всего нужно взглянуть на год издания: освещение событий, а то и самые события совершенно меняются в зависимости оттого, что велено писать и кому нужно угодить. Если, например, на обложке значится 1920 год, то я заранее знаю, что переворот 25 октября произведен Лениным и Троцким. Если же научный труд или воспоминания очевидцев помечены 1930 годом, то, разумеется, все сделали Ленин и Сталин; Троцкий же был тут почти ни при чем. В несколько меньшей мере меняются исторические роли и дру- гих участников дела. Это вызывает, конечно, веселое чувство у постороннего исследователя, в вопросе совершенно не заинтересованного, но и очень затрудняет его работу.

На заседании 10 октября было решено устроить вооруженное восстание для свержения Временного правительства. Можно было бы предположить, что картина столь важного заседания должна теперь быть нам известной во всех подробностях. В действительности это совершенно не так. Ленин, Свердлов, Дзержинский умерли, не оставив воспоминаний (нам, по крайней мере, об их мемуарах ничего не известно). Не спешат подробно описать историческое заседание и еще живущие его участники. Кое-что они все-таки сообщили.

В «Пролетарской революции» в пору десятилетия со дня октябрьского переворота появились протоколы заседания ЦК ВКП. Есть среди них (№ 25) и протокол заседания 10 октября, причем в редакционном примечании сообщается, что хранится он в секретном архиве Центрального комитета. Казалось бы, зачем хранить в секретном архиве документ, составляющий гордость партии? К сожалению, я по недостатку места не могу остановиться здесь на анализе протокола № 25 и на подробном сопоставлении этого весьма странного документа со скудными воспоминаниями участников заседания — надеюсь сделать это в другом месте. У меня нет даже уверенности в том, что 10 октября протокол вообще велся. Яковлева утверждает, что ей было поручено вести запись, но Троцкий в 1920 году вспоминал «Протокола никакого не было, кроме подсчета голосов». Как бы то ни было, документ № 25 дает совершенно неполную и но многом не верную картину заседания на квартире Суханова.

Официозный историк октябрьского переворота С. Пионтковский говорит{15}, что резолюция о вооруженном восстании была принята «после небольших прений» большинством всех голосов против двух (Каменева и Зиновьева). То же следует и из официального протокола. В действительности эти небольшие прения длились не менее 10 часов! «Поздно вечером, вероятно, уже после 12 час., было вынесено решение», — вспоминает Яковлева. «Заседание продолжалось около 10 часов подряд, до глубокой ночи», — пишет Троцкий в 1933 году. Тринадцатью годами раньше, когда подробности заседания должны были быть в его памяти свежее, он говорил еще определеннее: «Заседание продолжалось всю ночь, расходиться стали на рассвете. Я и некоторые тт. остались ночевать».