Картины Парижа. Том II

Слушая эти рассказы, подростки представляют себе в преувеличенном виде то, в чем опыт в один прекрасный день их жестоко разочарует; они легко поддаются этому поветрию, ввергающему провинциальную молодежь в бездну порока. Счастлив тот, кто теряет только часть своего состояния и набирается мудрости на остальные дни жизни! Только самым последним беднякам и гениям дано безнаказанно посещать столицу. Тот же, кто живет в счастливой посредственности, как в смысле таланта, так и в отношении материальных средств, в столице только проиграет.

Возвращающиеся из Парижа к себе на родину считают себя вправе презирать все, что не согласуется с обычаями и нравами столицы; они лгут себе и окружающим. Если в глубине души им и пришлось уточнить представление, составленное себе о Париже, они все же продолжают кричать о его чудесах, но сердца их в этом уже не участвуют. Они раздувают свои парижские впечатления, которые напоминают описания общественных празднеств: тот, кто о них читает, представляет их себе гораздо более блестящими, чем тот, кто их видел собственными глазами.

355. Что станется с Парижем

Фивы, Тир, Персеполь, Карфаген, Пальмира более не существуют… Эти города, горделиво возвышавшиеся на земном шаре и, в силу своего величия, могущества и крепости, казалось бы, имевшие право рассчитывать почти что на вечное существование, исчезли, оставив после себя лишь слабые следы.

Целый ряд других городов, некогда тоже процветавших и многолюдных, теперь являет взорам зловещую пустыню, несколько одиноких колонн, несколько разбитых памятников, — печальные останки их былого великолепия. Увы! Современные большие города ждет та же участь.

Река, искусно сжатая величественными каменными набережными, будет запружена колоссальными обломками зданий, выйдет из берегов и образует грязные зловонные заводи; развалины закупорят вытянутые по шнуру улицы, а на многолюдных и оживленных сейчас площадях ядовитые пресмыкающиеся — плоды гниения — будут обвиваться вокруг опрокинутых полупогребенных колонн.

Что же именно — война, чума, голод, землетрясение, наводнение, пожар, политическая революция, что именно уничтожит этот великолепный город?[43] Или, быть может, целый ряд причин, действуя сообща, произведут это ужасное разрушение?

Оно неизбежно. Его совершит медлительная и страшная рука веков, подрывающая самые стойкие империи, стирающая города и королевства и приводящая новые народы на потухшие пепелища исчезнувших.

Заметим на всякий случай для отдаленных веков то, что сейчас всем известно, а именно, что Париж лежит на 20° долготы и на 48°50'10'' северной широты.

Спасайся же, моя книга, спасайся от пламени и от дикарей, расскажи будущим поколениям о том, что представлял собою некогда Париж. Скажи, что я исполнил свой долг гражданина, что я не обошел молчанием всех тайных ядов, которые лихорадочно волнуют города, а потом вызывают у них предсмертные судороги. Когда чудовищные богатства, все более и более сосредотачивающиеся в небольшом числе рук, придадут неравенству состояний еще более устрашающие размеры, тогда огромное государственное тело не сможет более держаться на ногах; оно согнется под собственной тяжестью и погибнет.

Погибнет! Боже! О, когда земля незаметно скроет его развалины, когда пшеница вырастет на той возвышенности, где я сейчас пишу, когда сохранится лишь смутное воспоминание о королевстве и его столице, тогда орудие хлебопашца, взрывая землю, наткнется, быть может, на конную статую Людовика XV, и собравшиеся археологи заведут бесконечные рассуждения, подобно тому как мы теперь рассуждаем на развалинах Пальмиры.

Но каково же будет изумление того поколения, если только любознательность заставит его предпринять раскопки погибшего и погребенного города! Гигантский скелет столицы испугает взоры; одни раскопки повлекут за собою другие, и наши правнуки, увидав наш мрамор, нашу бронзу, медали, надписи, взволнуются желанием узнать, что собой представляли мы сами. И если моей книге суждено будет перешить разрушение, наши потомки, может быть, примут за фантастический роман написанные в ней истины: до такой степени их нравы и идеи будут отличны от наших! О древние несуществующие города Азии! Исчезнувшие империи! Народы, самые имена которых нам неизвестны! Знаменитые атланты! И вы, народы, жившие на этом шаре, поверхность которого беспрестанно изменяется, — скажите, каковы были ваши знания? Неужели всему суждено погибнуть? Неужели все труды человека, которые он надеялся увековечить благодаря драгоценному открытию — книгопечатанию, в конце-концов погибнут, раз пламя пожаров, самовластие, землетрясения и варварство уничтожат решительно все, вплоть до легких листков, где запечатлены мысли гения?