Картины Парижа. Том II

Следовало бы обложить холостяков и старых дев особой податью; разрешать подросткам обоих полов давать обеты (принудительные или безрассудные) не иначе как по достижении определенного возраста, и притом более зрелого сравнительно с тем, какой допускается теперь, и отменить безбрачие солдат, вызывающее безбрачие девушек, тем более, что женатые солдаты были бы храбрее и крепче привязаны к своей родине. И наконец, законодателю следовало бы вновь вызвать к жизни былые браки с левой руки^{159}, чтобы уменьшить препятствия к заключению браков. В прежние времена наложница не считалась бесчестной женщиной. Желая чрезмерно обуздать свободу мужчины, его толкнули на новые заблуждения. Здесь уместно будет напомнить, что зачастую сам закон порождает грех.

305. Визиты

Визиты отнимают много времени. Мало того, что вы расписываетесь у швейцаров: бывают дни, когда вы принуждены путешествовать из дома в дом, чтобы раскланяться, присесть, произнести несколько ничего не значащих слов и затем исчезнуть, чтобы проделать то же самое в соседнем доме. Ходить из особняка в особняк является особым занятием и трудом.

Всем нуждающимся в протекции приходится поневоле делать визиты великим мира сего. Долг, гордость, алчность заставляют проходить целый ряд передних. Просители страдают, ворчат себе под нос и терпят общую участь. Лакей, который непременно обязан обладать прекрасной памятью, громко произносит фамилии входящих: предусмотрительный обычай! При входе женщин раскрывают настежь обе половинки двери. Вот когда звание и титул ласкают слух их обладателя: одно голое имя заключает в себе нечто постыдное.

В настоящее время формулы первых приветствий значительно сокращены. Вы можете, если желаете, сесть, не произнося почти ни слова. Вновь прибывшая занимает ближайшее к хозяйке кресло; потом уступает его в свою очередь следующей и так далее. Женщины оглядывают друг друга с ног до головы, строя друг другу гримасы. Это момент, когда сообщаются последние новости, так что то или иное событие, случившееся в восемь часов вечера, в десять делается достоянием всего Парижа. Его передают уже со всевозможными комментариями и остроумными словечками, которые становятся его приговором, а на другой день о нем уже неудобно будет говорить.

После обмена новостями переходят к обсуждению каких-нибудь новых теорий, но разговор этот быстро иссякает, если только не выступает какой-нибудь морской офицер, который пользуется случаем прочесть публичную лекцию о лоцманском искусстве[24].

Женщины стараются скрыть овладевающую ими скуку и ловко переводят разговор па новую оперу. С рей грот-мачты приходится спуститься к фаготам оркестра и беседовать о гармонических бурях. Сейчас, когда я это пишу, происходят бесконечные споры о музыке и о морском флоте. Почему эти споры длятся так долго? Потому что в обществе никак не могут сговориться.

У профессиональных говорунов имеется определенный репертуар, которым исчерпывается весь их ум. Они не считают нужным его разнообразить; многие из них способны вас поразить, но всегда лишь на один раз. Я сам, как и многие другие, попадался на эту удочку.

306. Уединение

Живя в Париже, вы всегда, если хотите, можете уединиться, что совершенно невозможно в других городах. Вы объявляете, что на месяц уезжаете в деревню, и можете быть уверены, что в течение этого месяца никто не будет вам досаждать. Привратник прекрасно помогает вам путешествовать, в то время как вы в одиночестве дуетесь в своем углу. Привратник в таких случаях исполняет роль почтовых лошадей.

Я прочитал как-то стихотворение, озаглавленное: Послание к моему дверному замку. Идея была довольно забавная: какой-то философ крупными буквами написал на двери своего кабинета три слова: Щадите мое время. Но помогло ли это ему избавиться от надоедливых гостей? Сомневаюсь. Против докучливых посетителей существует только одна крепость — дверной замок. А потому не следует сочинять к нему никаких посланий, а следует просто-напросто его запирать.

Какое множество ненужных связей, ненужных дружб! В жизни благоразумного человека наступает время, когда ему следовало бы на чем-нибудь остановиться; когда он должен был бы испытать своих знакомых и освободиться таким путем от тысячи забот, которыми так называемые друзья обременяют человека в ущерб друзьям настоящим. Мудрость и философия от этого только выиграли бы, а человек научился бы беречь время и тем самым избежал бы поздних сожалений о его потере.

Некоторые люди так устали от своего собственного общества, что могут существовать, только когда в комнате находится еще три-четыре человека, присутствующие при их вставании и туалете.

307. Афиши