Картины страсти

Девушка выдвинула ящик и постаралась унять дрожь в руках. Она схватила бумагу, осторожно ее вытащила и повернулась к Эверетту, который поставил три картины на стул. Помедлив, Лавидия приблизилась к мужчине, держа перед собой обертку как щит. Перед стулом она опустилась на колени и начала заворачивать первую картину.

Это был портрет. Лионель нарисовал его прежде, чем уехал в Италию. А точнее — прежде всего. Какой беззаботной она была тогда! Как она смеялась и строила планы! Так мало было уготовано ей горя. Смерть котенка, конечно… Да, бедный, маленький Оливер… Она еще так хорошо его помнила. Как давно это было!

Лавидия подавила вздох у следующей картины, чтобы упаковать ее. То, что Лионель нарисовал горный пейзаж, осталось уже в прошлом. Как великолепно выглядели горы, одна выше другой, дикое нагромождение вершин, которые, казалось, стремились в небо.

— Важно знать, почему что-то рисуешь, — говорил Лионель. — Здесь у меня речь идет о противоположностях постижимого и непостижимого, о небе и земле, о земных границах и бесконечности, — она точно поняла, что он подразумевал. И теперь, когда вспомнила о его словах, ее глаза наполнились слезами. Девушка поспешно обратила свое внимание на третью картину.

Это не помогло. Ей по-прежнему хотелось плакать. Она сглотнула и в последний раз посмотрела на далекий пляж с одинокой фигурой, пойманной между землей и морем, потерянной…

Лавидия медленно выдохнула. Она так неохотно расставалась с этими произведениями, хотя знала, что лучше их отдать. Гораздо лучше. Прежде всего, чтобы заплатить аренду и купить немного еды.

Она поднялась и взглянула вверх на Эверетта. Девушка чувствовала, что может доверить ему картины, потому что он знал их стоимость. А потом Лавидия заметила, как мужчина нахмурился.

— Что-то не так? Вы передумали?

— Нет. Я только сейчас понял, насколько важно сохранить эти картины.

В определенных ситуациях Эверетт всегда мог прочитать ее мысли. Но теперь она не хотела об этом вспоминать.

— Вы бы не потратили свои деньги на картины, которые для вас ничего не значат. Вот! — девушка вручила маркизу три свертка. — Возьмите их!

Когда он принял картины, их пальцы соприкоснулись, и горячая волна накрыла Лавидию. Теперь Эверетт стоял настолько близко к ней, что она могла рассмотреть каждую его ресничку. Так близко, что девушка смогла отметить, что маркиз побрился нынешним утром, а также ощутила запах его одеколона.

Когда-то этот аромат заполнял весь ее мир. Тогда у нее еще были сны. Лавидия думала, что однажды Эверетт заметит, что она больше не ребенок, а женщина, которая сможет сделать его очень счастливым. Она представляла себе, как он нежно будет ласкать ее и как она прижмется своей щекой к щеке мужчины.

Иногда фантазии становились почти реальными. Но некоторые из них оставляли горький привкус.

Сердце Лавидии забилось быстрее, когда взгляд Эверетта метнулся вверх и маркиз посмотрел на нее своими темно-синими глазами.

— Ты должна отпустить, — сказал он.

Она это сделала. И уже давно. Но затем девушка поняла, что он имел ввиду. Она все еще сжимала картины. Лавидия быстро убрала руки. Картины перешли во владение Эверетта. А ей показалось, что она потеряла что-то, что принадлежало непосредственно ей.

Маркиз запихнул под мышку обмотанные бумагой полотна и протянул Лавидии несколько золотых монет.

— Что это?

— Задаток, — мужчина окинул помещение взглядом. — Здесь безопасно хранить деньги?

— У меня есть надежное место, — она закусила нижнюю губу. Эверетт не должен был узнать, что она прятала деньги в корсаже.

Маркиз приподнял брови и быстро взглянул на ее грудь, из-за чего девушка покраснела. Конечно же, мужчина сразу понял, что она подразумевала под «надежным местом». Лавидия расправила плечи и посмотрела ему в лицо. «Он не посмеет это прокомментировать!»

Эверетт молча передал ей монеты.

Она приняла их. Пять соверенов… это было даже больше, чем все то, что побывало в ее руках за прошедшие годы. Лавидия уже и забыла, насколько тяжелыми были такие монеты. На них девушка сможет купить себе немного еды. Ее желудок буквально болел от голода, а пульс отдавался эхом в ушах. Но все же, ей удалось сохранить спокойствие, хотя бы внешне.

Эверетт внимательно наблюдал за девушкой. Казалось, что ее поведение его слегка озадачило.

— В какое время я могу приехать завтра? — спросил маркиз.

— Около пяти, — у нее будет достаточно времени, когда она вернется домой, чтобы убрать то, что он не должен увидеть.

— Хорошо. Лионель будет здесь?

— Нет. Но он не будет иметь ничего против того, чтобы вы пришли. И его не будет, — Лавидия не могла оторвать свой взгляд от его темно-синих глаз, так что ей стоило определенных усилий, чтобы сохранить безразличное выражение лица.

Эверетт направился к двери, но снова обернулся и опять встретился с ней взглядом.

— Лавидия, я писал однажды Лионелю, чтобы убедиться, что ты… что мы… что нет никаких последствий… — он покачал головой, недовольный сам собой. — Пожалуйста, скажи мне правду. У тебя родился от меня ребенок?

Ее сердце болезненно сжалось, но голос прозвучал спокойно: