Карточный домик

— Надеюсь, черт возьми, ты не собираешься вытаскивать меня каждое утро из постели? Это уже становится привычкой. — Матти ясно представила себе, какое у него сейчас лицо: чувствовалось, что Престон не столько спрашивал, сколько делал ей выволочку.

Матти чувствовала себя даже хуже, чем в предыдущее утро. Сказывались несколько часов, проведенные в баре с Чарльзом Коллинриджем, который старательно доказывал, что его доктор абсолютно не прав. Теперь она испытывала немалые трудности, пытаясь понять, что, черт побери, происходит.

— К дьяволу, Грев! Я засыпаю с мыслью, что тебя следует убить за то, что ты запретил печатать мою статью, а утром просыпаюсь и вижу ее исковерканный вариант, занимающий всю первую полосу газеты и подписанный каким-то «нашим политическим обозревателем». Теперь я действительно полна желания убить тебя. Но перед этим хотелось бы узнать, что за танцы происходят вокруг моей статьи. Почему ты передумал? Кто ее переписал и кто, черт подери, если не я, «наш политический обозреватель»?

— Успокойся, Матти. Передохни немного и дай возможность все тебе объяснить. Если бы ты была на месте, когда я вчера вечером пытался тебе дозвониться, а не строила глазки какому-нибудь пэру, тогда ты знала бы все прежде, чем это произошло.

Смутно, как сквозь дымку, Матти попыталась восстановить в памяти события минувшей ночи. Престон воспользовался невольной паузой, взяв нить разговора в свои руки. Он говорил, старательно подбирая слова.

— Думаю, Краевский тебе уже сказал, кое-кто в реданции вчера выразил сомнение в том, что данные опроса в твоей статье достаточно обоснованны для того, чтобы их публиковать.

Он услышал, как Матти без стеснения фыркнула в трубку. Престон и сам чувствовал, сколь неуклюжи его попытки вывернуться, но для него это был единственный выход, и он продолжал упорно придерживаться своей версии, чтобы хоть как-то оправдать столь неожиданный поворот в истории со статьей.

— Откровенно говоря, мне понравился твой материал и хотелось бы, чтобы он сработал, но, прежде чем рвать премьер-министра на части в день проведения дополнительных выборов, необходимо было заиметь абсолютно надежные гарантии его неподдельности. В этом смысле нас не мог устроить анонимный клочок бумаги.

— Это не я, а вы разорвали премьер-министра на части! — хотела перебить его Матти, но остановить Престона не смогла.

— Так вот, я переговорил с руководством партии, с кем я обычно поддерживаю связь, и вчера ночью, перед тем как подошло время подписывать номер в печать, мы получили нужные гарантии. С их учетом статью требовалось немного подработать, и я начал тебе звонить. Где ты была, не знаю, пришлось самому переписывать статью. Так что в данном случае «нашим политическим обозревателем» являюсь я сам.

— Но это совсем другая статья, вовсе не та, что я послала. У меня говорилось о катастрофических данных опроса и трудных временах, переживаемых партией. Ты же превратил ее в форменное распинание Коллинриджа. А что это за «надежные партийные источники» с их критикой и обвинениями? Кто еще, кроме меня, работает у тебя в Борнмуте?

— Это мое дело, какие источники, — огрызнулся Престон.

— Чепуха, Грев! Именно я твой политический корреспондент на этой чертовой конференции, и ты не должен держать меня в таком неведении. Газета сделала настоящее сальто с моей статьей и так же поступила с Коллинриджем. Несколько недель назад он был для вас спасителем страны, а теперь — как там это говорится? — «катастрофой, угрожающей в любой момент погубить правительство». На конференции от меня будут сегодня шарахаться. Ты обязан сказать, что в действительности происходит!

Видя, что от тщательно подготовленных объяснений летят клочья, Престон решил принрыться высокомерием и грубостью.

— Вряд ли я, как редактор, обязан отчитываться перед каждым начинающим провинциальным репортером. Делай, как тебе говорят, а я буду делать, как мне говорят, и тогда у нас обоих успешно пойдет работа. Понятно?

Только было Матти собралась спросить его, кто бы это, черт побери, мог диктовать редактору, что делать, как послышались коротние гудки — он повесил трубку. От удивления и ярости она затрясла головой. Она не собиралась с этим мириться. Вместо того чтобы радоваться тому, как открываются перед ней новые двери, он прищемляет ей пальцы. Кто бы еще мог у него так рыскать, вынюхивать и копать информацию на конференции?

Добрых полчаса Матти старалась привести в порядок взбаламученные мысли и успокоиться, выпивая кофе чашку за чашкой в комнате для завтраков, когда увидела вдруг плывущую мимо нее огромную тушу Бенджамина Лэндлесса, направлявшегося к столику у окна, который занимал казначей партии. Когда он втиснулся наконец в явно узковатое для него кресло, Матти навострила уши. Плевала она на то, чем это пахло!

Политический секретарь премьер-министра поморщился. Уже третий раз пресс-секретарь подталнивал к нему через стол газету, и третий раз он возвращал ее обратно, отлично представляя реакцию своего босса.