Карточный домик. Проклятье королей

– Ты в курсе, что наша умница скоро станет миссис Ларссон? – Либерсон, уставшая собирать тумаки от подруги, решила отплатить ей тем же.

– Что? – немного озадачилась Черри и вглядывалась в Миру, чтобы убедиться, что та не шутит и не язвит от обиды.

– Да, она собралась выйти замуж за Лиама! – восклицала Либерсон и ткнула пальцем в Эванс, отчетливо намекая, что та только строит из себя тихоню, а в тихом омуте, как известно, Эвансы водятся, поскольку чертей они всех там давно извели своей хитростью и желчью.

– А, ты вот о чем, – закивала Форман. Ответ немного ее успокоил, а потом озадачил. – Я-то уже было подумала… – Черри замотала головой, растрепав розовые волосы, будто пыталась вытряхнуть из головы какие-то неприятные, гложущие ее мысли, но развивать тему не стала, а только послала Эванс тяжелый и нечитаемый взгляд поверх головы Миры.

Эванс тут же спряталась от него за приоткрытой рамой и, словно заинтересовавшись чем-то в унылом и однообразном пейзаже, начала рассматривать вид за окном.

– Нечего тут думать, – резко захлопнув окно, Эванс оборвала чересчур проницательную сноху, с легкостью открывающую для себя сердца людей, будто распахивая окна, и мысли которой бежали впереди языка.

– Сольется, как встанет на ноги, у него вечно, что не месяц, то новое хобби, – шипела Амелия вылитым на мел уксусом. – В этот раз решил поиграть в семью, наиграется и сразу пустится во все тяжкие, – обрисовала она перспективу. – Спорить с ним, только сильнее разжигать интерес, – уже спокойнее закончила Эванс, и как ни странно, но нашла в Форман и Либерсон понимание, а те смотрели на нее, кивая.

– Все мужчины охотники, детка, – подтвердила Форман. – Здесь ориентация не так важна, важен объект и азарт погони, – с грустью усмехнулась женщина, детально изучившая сущность мужского этологического поведения.

– А если он не шутит? – Мира, как и всегда, настаивала на счастливом конце с пойманным из неба журавлем.

– А если не шутит, значит плясать вам обеим на нашей свадьбе, – заключила Эванс, – кстати, она будет в бежево-оливковых тонах, и все должны прийти босые, – оповестила их Миа, опять доставая сигарету из пачки, но только понюхала ее и убрала назад.

Либерсон и Форман недоверчиво переглянулись, представляя себе абсурдную картину, а затем обе сморщились и скептически прыснули. Разлив чай по чашкам и положив перед Мирой лазанью, Форман вернулась за стол.

– Ми, детка, я все понимаю, вы лучшие друзья, уже десять лет вместе, у вас общий ребенок, но Ли предпочитает мужчин, – Форман была куда более деликатной, нежели Либерсон, и умело корректировала траекторию хода мыслей.

– Что ты, Черри-бомб, – взяла слово Либерсон, опередив подругу с ответом. – Это же несравненный Лиамель Ларссон, который ни разу за все десять лет ее не обидел, не унизил, не воспользовался в собственных интересах и не прятал от друзей и знакомых, как постыдное пристрастие, – злобно тыча вилкой в лазанью Мира раскрошила ее на мелкие кусочки. – Он, как никто другой, достоин стать спутником жизни вечно спасающей его задницу мисс Эванс, что спит и видит себя в замужестве с человеком, который ни во что ее не ставит и даже не собирается делить с ней постель! – на последних слова экзекуция лазаньи была окончена, и Либерсон гневно бросила вилку на стол.

От слов обиды, выплеснувшихся из Миры желчным потоком и со слезами вдогонку, Форман закрыла лицо руками, глядя на нее из-под пальцев. Сама же Эванс не ответила. Мерно ступая от окна к столу, она села на пустой стул напротив Либерсон и медленно отпила чай из чашки.

Либерсон была готова увидеть на ее лице что угодно: гнев, обиду, покаяние, но в глазах Амелии застыли базальтовые скалы, недрогнувшие под напором гнева подруги. Лицо ее было абсолютно пустым, ничего не выражающим и немного безучастным. Поставив чашку на стол так, что жидкость в ней не колыхнулась и на сотую часть дюйма, Миа откинулась на спинку стула и все же удостоила подругу ответом, проглотив крепкий чай, едва смочивший ее губы.

– Не видите ли в этом иронии, мисс Либерсон, – тихо добавила она и внимательно посмотрела на Миру, ожидая, когда на ту снизойдет озарение.

Озарение себя ждать не заставило и быстро сменилось стыдом, отразившимся на лице Либерсон, а Эванс так и смотрела на нее с пустым выражением лица и холодным взглядом.

– Все твои доводы без сомнения имеют место быть, – тихо начала она безжизненным голосом, ровным и без какой-либо интонации.

– Ми, детка, – Форман попыталась ее остановить, но Эванс только посмотрела на сноху, и Черри не стала искать стоп-кран, когда экспресс «Амелия Эванс» набрал полную скорость.

– Но подумай хорошенько, Мира, – обращение по имени уже говорило о многом. Эванс еще не дошла до абсолютного нуля в разговоре, когда способна была заморозить любой объект рядом с собой.