Карточный домик (СИ)

— Знаешь, тот проект, над которым мы сейчас работаем, скоро подходит к концу, и мне обещали повышение. — Он мог любоваться ей вечно, работа спорилась в её умелых ловких руках, и спустя всего минуту перед ним опустили тарелку с разогретым ужином. Поставленный им ранее на плиту чайник начал закипать и тихо посвистывать.

— Это отлично, но всё же береги себя. Ты сильно устаёшь в последнее время, — с укором отметила Люси и села рядом, крепче прижимаясь к любимому. Её белёсые длинные волосы упали ему на плечо, и Стинг не смог отказать себе в удовольствии зарыться в них пальцами, ощутить шелковистую мягкость, упругость и едва уловимый запах цветов.

Разве существовало в мире хоть что-то, чем он мог заслужить подобное счастье?..

От ощущения её невесомых прикосновений по всему телу волной пронеслась предвкушающая дрожь, а горло скрутило сухим спазмом. На ясном до этого лице скользнула тень волнения.

— Снова болит голова? Принести тебе лекарство?

— Не беспокойся, я сам, — Стинг вымученно улыбнулся и накрыл своей ладонью ладонь возлюбленной, спешно поднимаясь с места. Дрожащими руками парень налил себе стакан воды и вытряхнул из стоящей на столе упаковки сразу горсть таблеток. Он всеми силами пытался игнорировать тот факт, что несколькими мгновениями ранее его правая ладонь опустилась на холодную поверхность стола. Ничего, сейчас он примет лекарство, и ему сразу же станет легче. Ведь действительно станет, правда?..

***

Стинг так и уснул на кухне, и разбудила его дребезжащая трель дверного звонка. Назойливый звук скользкой змеёй пробирался в голову и стократно усиливался там, делая и без того острую боль практически невыносимой. Мутным взглядом он окинул помещение: пусто. Конфорка на плите всё продолжала гореть, но из чайника уже давно выкипела вся вода: он не свистел, но ручка на нём оплавилась. Покрытая плотным слоем пыли, на столе стояла стопка некогда белоснежных в своей чистоте тарелок. Парень не без труда поднялся и медленно, пошатываясь, двинулся встречать непрошеных гостей, наотмашь поворачивая тумблер и тем самым выключая плиту. Потолок, стены, пол раскачивались перед глазами, так и норовили ускользнуть, смешаться в единую плоскость в пространстве. По всей квартире разнёсся стойкий запах горелого пластика, и с каждым малейшим вдохом виски словно сдавливали раскалённым обручем, из-за чего голова до боли напоминала тот самый злополучный чайник.

По ту сторону двери его дожидалась домоуправительница — маленькая седая старушка с землистым лицом, изрезанным глубокими морщинами. Общительная и добрая по своей натуре женщина регулярно приглашала своих квартирантов на чай и участливо относилась к их жизненным неурядицам. Стинг слегка поклонился ей, прислонился плечом к дверному косяку и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая,что готов слушать.

— Стены здесь тонкие, я опять слышала, как ты разговариваешь во сне, Стинг-кун, — она покачала головой в знак неодобрения и инстинктивно прижала к груди небольшую котомку. В тёмных глазах промелькнула странная смесь волнения и неодобрения одновременно.

— Нет, — жёстко возразил парень, но тут же спохватился, добавив уже тише и мягче: — вам показалось. Просто слишком громко слушал радио.

Не признаваться же ему, в самом деле, что он разговаривает вслух сам с собой даже не во сне, а находясь в сознании?

— Ты совсем не бережёшь себя в последнее время.

— Поверьте, бабушка, мне так куда легче.

На пару минут между ними повисло неловкое молчание: было видно, что женщина не знает, как перейти к главному. Она неразборчиво пробормотала что-то себе под нос и, прочистив горло, начала снова:

— Надеюсь, ты уже выбрал квартиру, куда переедешь? Конец недели — крайний срок, ты ведь помнишь.

Стинг набрал полные лёгкие воздуха и хотел было что-либо сказать, но внезапно осёкся, будто получил грубый толчок между лопаток. И если кто-то посторонний мог подумать, что этот удар по своей силе выдался вполне безобидным, то сам Стинг чувствовал, как грубо проворачивается раскалённое добела острие ножа у него в груди, безжалостно давит на сердце, неподъёмным грузом оттягивая его вниз, как от колоссальной нагрузки рвутся сосуды и заливают своим содержимым — давно уже не кровью — то, что когда-то давно он считал собственным телом.

— Нет необходимости съезжать отсюда, — всего пара слов, а его уже трясло так, что он не мог совладать с собственным голосом. Раздражение, злость тяжёлая и едкая, подобно кислоте, вскипала где-то внутри, толчками выплёскивалась наружу и обжигала горло. Почему они все так упорно пытаются выжить его отсюда?.. — Наша квартира в отличном состоянии, и я не вижу причин…

— Этот дом в аварийном состоянии и давно уже подлежит сносу, пойми! Это уже не изменить, поэтому давай решим этот вопрос без лишних проблем. Все остальные жильцы уже давно съехали. Тебе сейчас тяжело, для тебя это место многое значит. Я понимаю, что ты чувствуешь, но…

«Ничего вы не понимаете».