Карточный домик. США глазами фантастов

— Я все это объяснил вчера.

— Я вам сказал, что для меня никаких «вчера» не существует. Когда вы женились?

— В две тысячи пятнадцатом году. Я не видел ее начиная с две тысячи двадцать первого года. Кажется, она эмигрировала.

— Вы хотите сказать, что она уехала за границу?

— Да, именно. Мы не сошлись характерами.

— Ей не нравилась «Программа Бловелта»?

Он уставился на меня.

— А кому она нравилась? Это же все было высосано из пальца. И она не выдержала. Она сказала, что я должен либо покончить с собой, либо уехать за границу. А я не сделал ни того ни другого. Я думал, что работы по «Программе» будут продолжаться вечно.

Ну, я тоже так думал, пока конгресс в прошлом году не взбрыкнулся. И многое из того, что должно было бы продолжаться вечно, прекратилось навсегда. Мне захотелось сказать ему это, но сказал я только:

— Ну, пожалуй, все. Когда понадобится, мы с вами свяжемся.

— Вы хотите сказать, что я получу пособие?

— Я хочу сказать, что я кончил предварительное обследование. Теперь я должен вернуться в отдел и составить заключение, после того как я обследую еще многих. Когда я приму решение, вас о нем поставят в известность.

— Но послушайте, — сказал он, наклоняясь в мою сторону. — Разве вы не поняли? У меня нет денег. Мне нечего есть. Я снял эту комнату на прошлой неделе и сказал хозяину, что скоро буду получать пособие. Я должен ему за квартиру, мне не к кому обратиться.

— Вам придется подождать своей очереди.

— Но я не ел уже три дня…

— У вас есть вода, — сказал я, указывая на ржавый кран в углу, под которым стояло ведро. — Ее хватит, чтобы заполнить желудок. Вы продержитесь.

Потом, потому что мне не так уж хотелось совсем стереть его в порошок, я добавил:

— Видите ли, мне надо обслужить еще многих, и вам придется подождать своей очереди. У всех положение тяжелое.

Это его сбило.

— Да, — сказал он, кивнув, — у всех положение тяжелое.

— Такова моя работа, понимаете? Тут нет ничего личного.

— У вас есть работа, — сказал он с горечью.

— Вы не знаете, как часто я думаю, что предпочел бы жить на пособие и чтобы моей работой занимались люди вроде вас. Это не такое уж удовольствие, можете мне поверить. Ответственность, нервотрепка. Не то чтобы кто-нибудь мне был чем-нибудь обязан, вы понимаете? Но мне приходится нелегко. Я работаю по десять часов в день.

— И вам это чертовски нравится, — сказал он.

— Что-что?

— Я сказал, что это, наверное очень нелегко. Я вам сочувствую.

— Так-то лучше, — сказал я.

Обследование было окончено, и мой интерес пропал. Я извлек из него все удовольствие, какое только можно было. Я закрыл тетрадь, спрятал карандаш и пошел к двери.

— Какие-нибудь вопросы? — спросил я.

— Никаких. Только один: когда я начну получать деньги?

— Когда у меня до этого дойдут руки, — ответил я. На прощание я еще раз оглянулся на него, и это было приятно — застывшая в отчаянии фигура в просвете закрывающейся двери. Он медленно поднес ладонь к лицу, но я захлопнул дверь еще до того, как она прижалась к глазам.

Вниз я спускался, перепрыгивая через две ступеньки. На улице я сунул тетрадь и дактилоскоп в перчаточник моей машины и решил выпить пива, перед тем как отправиться к следующему сукину сыну. Забегаловка под вывеской «У Джо» была полна опособленных, да и буфетчика я тоже вышколил — он наливал и наливал, а я не платил и не платил. Один из опособленных начал лезть ко мне с разговорами — спросил, не могу ли я устроить его в бюро: он, дескать, дипломированный врач и, может быть, для него найдется какое-нибудь дело. Ну, и смеха ради я сказал ему, что у нас врачей сейчас полный комплект, но что существует одно интересное правительственное начинание — «Программа Бловелта» — и там нужны люди. Я посоветовал ему не теряться и нажимать, нажимать. Наверное он понял — во всяком случае, отошел и оставил меня в покое. А пиво было такое хорошее, а меня окружали таким благоговейным уважением, что я махнул рукой на работу и так наклюкался, что до машины меня тащили четверо опособленных. Я сказал им мой адрес, и один из них отвез меня домой. Чем-то ведь он мне обязан.

Все они мне обязаны.

А ну их к черту!

РИЧАРД ГЕМАН МАШИНА

Мы с Джо только что обсудили ситуацию, и я еще больше запутался., Хочу разозлиться и не могу. Я так напуган, что все время думаю только о том, чем кончится вся эта история. «Эл, — повторяю я себе, — ты должен все хорошенько обдумать». Вот я и решил обо всем написать, чтобы привести мысли в порядок.

С Джо Максуином мы друзья еще со школы. Живем в одном квартале, и оба работали в механических мастерских Крага, пока нас не призвали — Джо в армию, а меня в морскую пехоту. Но мы переписывались до самого конца службы, а вернувшись домой, решили опять устроиться куда-нибудь вместе.

Сразу же после войны в пригороде открылся большой завод пластмасс «Торнбулз фабрикейшн» — может, вы о нем слышали? Платили там прилично, и мы решили попытать счастья. Нас взяли без разговоров. Теперь-то мне ясно, что с этого и начались все наши неприятности.