Картофельная яблоня (сборник)

– Слушай меня внимательно! Запри двери и окна. Постоянно обрабатывай хлорным раствором всё, до чего дотянешься! И не вздумайте никуда высовывать нос! Не открывайте никому. Поняла?

Чёткие указания подругу приободрили.

– Поняла. А скоро ты там… лекарство-то придумаешь?

С Юлькой Анна дружила со школы. Та была добра и простовата, чем очень умиляла Анну. Именно добросердечной простоты ей так часто не доставало в её привычном окружении. Синявская невольно хмыкнула.

– Скоро, Юлька, скоро. Не отчаивайся! Мои физики уже слепили что-то хитрое. Можно проводить качественную дезинфекцию. Прорвёмся!

– Правда? – на другом конце трубки слышались всхлипы, но уже с оттенком робкой надежды.

– Разве не я самая главная по этому делу? – бодрым голосом приврала Синявская. Она несколько опережала события. «Что-то хитрое» должно быть готово со дня на день, но будет ли оно действовать на живучие вибрионы – вопрос. – А теперь дай мне Васильку, соскучилась, сил нет.

– Сейчас.

В телефоне что-то стукнуло, видимо, уронили трубку на деревянную поверхность. Потом окрепший Юлькин голос огласил эфир командирскими нотками: «Васька! Василь!». «У неё не забалуешь!» – удовлетворённо подумала Анна и улыбнулась. Спустя минуту трубка засопела родным до дрожи детским баском:

– Аллё!

– Васенька, это мама! Здравствуй, родной!

– Ага, – сын был по-мужски немногословен.

– Я так соскучилась по тебе. Как ты там?

– Хорошо. – Вдаваться в подробности Василий никогда не любил.

– Чем ты там занимаешься?

– Играем в лётчиков.

– С Колей? – Конопатый враль Колька был сыном Юлии.

– Ага.

– Не обижает тебя Коля? – Анна хотела выспросить у сына всё, начиная с того, что он ел сегодня на завтрак, и заканчивая вопросами эволюции квантово-механических теорий. Всё равно о чём, лишь бы он говорил. Но сын был непреклонен.

– Ну, ма-а-ам, – проныл он в трубку. Анна поняла, разговор закончен. Василя ждали куда более интересные занятия, чем беседа с матерью-занудой.

– Ладно, – вздохнула Синявская. – Я очень скоро приеду. Целую тебя.

– Ага.

– Дай трубочку тёте Юле.

Трубка, постукивая, перешла к подруге.

– Мужик! – заключила Юлька, явно одобряя телеграфный стиль разговора Василя.

– Совсем не скучает, – уныло хныкнула Синявская. – Надо было домохозяйкой быть, а то, небось, и не помнит, как мать выглядит.

– Да ладно тебе, – фыркнула Юлия. – Мой всё время на глазах, а такой же. Это у них теперь мода. Не переживай. А домохозяйкой тебе нельзя, вон ты какая умная. Ты делай там своё лекарство скорее, а то…

– Знаю, – оборвала нависший пессимистический прогноз подруги Синявская. – Стараюсь. Ты держи меня в курсе, ладно?

– Конечно.

Жизнерадостно запиликал другой телефон. Наскоро попрощавшись, Анна схватила трубку рабочего аппарата. Известия, в отличие от Юлькиных, были хорошие – трудолюбивые физики везли готовый прибор для апробации на «реальном материале», так они величали неоинфекцию.

Суетливый седенький академик Жигалов рубил ребром ладони воздух и наскакивал на Синявскую.

– Анна Михайловна, – твердил он в сотый раз – вы же учёный! Как вы не можете понять такой простой вещи?! Я лично должен видеть результат работы нашей группы. Разве вы можете должным образом проанализировать функционирование нашего прибора?

Одержимым блеском в глазах Жигалов напоминал Анне покойного Паршина. С энтузиазмом фанатиков от науки она сталкивалась и даже где-то сочувствовала им, но в случае с Жигаловым оставалась непоколебима.

– Уважаемый Герман Семёнович, – Синявская приложила к груди ладонь – я, возможно, мало что смыслю в физике, зато неплохо, смею вас уверить, разбираюсь в медицине. Я со всей ответственностью заявляю, в лабораторию, кроме меня, никто не войдёт! Я категорически запрещаю. Инфекция столь непредсказуема, что гарантировать вам безопасность я не могу. Обещаю, все результаты я буду тщательно фиксировать и предоставлю подробнейший отчёт.

– Это равносильно тому, что вас попросят поставить диагноз по телефону и назначить лечение! – горячился Жигалов. – Это неслыханно!

– Нет! – рявкнула вдруг неожиданно для самой себя Синявская и, резко развернувшись, пошла к бункеру. Старик её утомил.

– Анна Михайловна, – академик трусил следом – пожалуйста, поймите! Такая интереснейшая работа.

В его интонациях Анна услышала нотки, схожие с теми, что звучат в голосе мальца, выпрашивающего у приятеля конфету: «Дай, а-а-а?». Ей стало смешно. Старика было жаль, но поделать она ничего не могла. В отдалении толпились хмурые физики. Им тоже хотелось проникнуть в святая святых, но они и не пытались упрашивать жестокосердую медичку. Если уж отказано даже их боссу, что говорить о них, рядовых докторах и кандидатах. Сотовый и монитор видеонаблюдения – вот и всё, что им предоставили.