Картонная пуля

— Все, что ты рассказываешь… Свидетелей-то у тебя нет. Как ты Настю спас. Выглядит уж больно феерически. Отбить девушку у вооруженной банды из пяти или шести человек… Это, знаешь ли, любого насторожит.

— А Настя разве не свидетель?

— По большому счету не свидетель. Что она видела? Просидела в туалете. Потом видела, как ты стрелял по стенам. Потом на втором этаже видела труп одного из банды, или он там без сознания валялся. Может, это вовсе и не ты его подстрелил. Потом в вашу сторону молотили из нескольких автоматов и даже близко не попали. Смахивает на имитацию? А?..

— А зачем мне что-то имитировать?

— Это другой вопрос. Может, у тебя задание — втереться к Треухину в доверие?

— От кого задание?

— И это другой вопрос.

— Ага, втереться в доверие, подсидеть тебя и стать начальником охраны!

Забавно! Раньше мне и в голову не приходило, что расстрел директора можно интерпретировать таким казуистическим образом. Главное, звучит убедительно.

— Кажется, что не доверяет, или натурально не доверяет? — уточнил я.

— Когда все случилось, когда ты приехал в контору и все рассказал, после твоего ухода он тотчас и разложил все по-своему. Правда, сам тут’же и признал, что это всего лишь версия. Так что точно не могу ответить.

Я еще хотел спросить насчет самого Котяныча, он-то мне доверяет или как? Но передумал. Вопрос прозвучал бы чересчур высокопарно, да еще посреди кладбища, а на самом деле, какая мне разница, доверяет или проверяет?

Треухин отделился от толпы, в середине которой как на дрожжах вырастал продолговатый холмик глины, и направился к серому БМВ, затормозившему позади черного «Мерседеса» похоронной службы.

Поймав мой взгляд, Котяныч отрицательно покачал головой и во избежание каких-либо необдуманных поступков с моей стороны даже взял меня под руку. Так же бережно поддерживают престарелых инфарктников.

— Гера, отнеси туда водки, — довольно бодрым голосом распорядился Треухин, подойдя к машине. — Может, кто захочет прямо здесь помянуть.

Водитель БМВ Гера достал из багажника желтый бумажный мешок с позвякивающим содержимым.

— Постой, плесни сначала мне.

Что-то в интонациях Геннадия Степановича я никак не могу расслышать скорби. С похожим выражением на лице пьют за удачную рыбалку.

Можно было, конечно, удариться перед Вороновым в объяснения, но не хотелось времени терять. Я сделал короткую подсечку и слегка придержал Котяныча, чтобы он не ушибся, падая на обледеневший снег.

Треухин запустил недовольный взгляд в сторону барахтающегося под колесами «Мерседеса» начальника собственной охраны и вполне радушно обратился ко мне:

— А, Серега! Как дела? Выпьешь?

— Не пью.

— А говорили, что даже очень не прочь…

Вот гады! Воронов, что ли, слухи распространяет? Конечно, он, кому же еще? Впрочем, это входит в его обязанности — давать шефу полную информацию.

— Поговорить надо.

— Хорошо, только позже. Сам понимаешь, сейчас не очень удачный момент.

— Нормальный момент, — буркнул я угрюмо и сунул правую руку в карман.

Просто нравится держать руки в карманах. Мне и в голову не приходило пугать Треухина, но, похоже, он осмыслил ситуацию по-своему, или не знаю почему, в общем, тут же согласился на переговоры.

— Пройдемся, — предложил я.

И Воронов, раздувавший от злости ноздри, и Гера с мешком застыли неподалеку в позе тигров, готовых — прыгнуть на антилопу.

— Гера, отнеси водку, а ты, Костя, подожди здесь… развел охрану Треухин.

— …Ну, выкладывай, что там у тебя срочного, — заторопил он, когда мы удалились на несколько шагов в сторону по дорожке.

— Есть такая идея, Геннадий Степаныч, что это вы заказали Краснопольского.

…С какой стати мне переживать за его паршивые чувства?

— Забавно. Ты меня теперь шантажировать станешь или заявление в милицию напишешь?..

Такой реакции я не ожидал, поэтому слегка растерялся. Это что значит? Что он признается?

Треухин окинул меня взглядом, в котором светилось сочувствие:

— Меня предупреждали, что у тебя… Н-да… Сережа, ведь у тебя твердые кулаки и длинные ноги, которыми ты садишься на поперечный шпагат, зачем же тебе еще голову напрягать? Делать умозаключения — не твоя работа.

— Но ведь у вас был интерес на графитовом комбинате? — едва не вскричал я.

— Совершенно верно. И был, и есть. Я даже тебе страшную тайну открою. Четыре года назад я поставил туда огнеупорного кирпича и металлоконструкций на полмиллиона долларов и рассчитывал получить графита на миллион, однако власть переменилась, комбинат объявили банкротом, все инвестиции мгновенно покрылись инеем, и если когда-нибудь ко мне и вернутся мои деньги, то произойдет это не-раньше, чем через десять лет. Но что-то мне подсказывает, что деньги не вернутся и через десять лет. Впрочем, должен тебя разочаровать, никакой тайны здесь нет. И не один я оказался в такой ситуации. Что ж мне на этом основании заказывать директора? Я не убийца. Я честный предприниматель. Я налоги плачу.

Он и не думал бояться пистолета в моем правом кармане. Глава фирмы получал удовольствие от общения с недалеким частным детективом, забыв, что в сотне, метров в землю закапывают его жену.