Картонные звезды

Олег, несколько раз нервно выглядывавший из-под брезента наружу, наконец не выдерживает и выбирается под падающий с небес водопад.

— Шинели скатать, — командует он, — и повесить на мешки. Сверху запасные портянки приспособьте.

Идея у него мудрая, можно даже сказать революционная. Он хочет так уберечь наши шинели от воды, чтобы мы могли хотя бы спать в относительной сухости. Упаковываем свое имущество, но все же вылезать наружу не торопимся. Уж очень не хочется мокнуть. Но когда сержант все же командует построение, недовольного бурчания и жалоб не слышно. Каждый из нас в душе прекрасно понимает, что по неустойчивой весенней погоде можно просидеть на одном месте и неделю и две.

Идем вперед. Идем быстро. Поскольку темп движения задаю я сам, то, чтобы хоть как-то согреться, стараюсь перебирать ногами с максимально возможной скоростью. Мы с ходу преодолеваем глубокие овраги, обширные гари и километровые заросли каменной березы.

Каменная береза — дерево весьма распространенное на Камчатке. Я много поездил по стране, но нигде, кроме этого заповедного уголка, не встречал такого удивительного растения. Отличается она от обычной среднерусской березы своей уникальной прочностью. Обычно именно это дерево на зиму заготавливают те камчадалы, которым приходится топить печки. И в нашей воинской части оно тоже в ходу и почете. Именно им топятся кухонные кочегарки, и именно на этих дровах варится в полку пища. Привозят нам это топливо уже напиленными кругляками, примерно в полметра длиной. Да и сами стволы в диаметре примерно с обхват. Солидное дерево, ничего не скажешь. По самые тяжкие мучения, которые приходится испытывать ежедневному кухонному наряду, наступают тогда, когда приходится колоть эти чурбаны на удобоваримые для топки плашки. Даже теперь, через тридцать пять лет, я до мельчайших подробностей вспоминаю тот колун, которым мне приходилось их колоть. Толстая ручка из дюймовой трубы, массивное средневековое рубило, и два железных уголка, также приваренные к трубе с двух сторон. Сокрушительное орудие, камни колет в прах с одного удара. По описанию подобного монстра вы, я надеюсь, сразу понимаете, с какого сорта «древесиной» нам приходилось иметь дело. Мало было поднять это железное десятикилограммовое чудище, им еще надо было орудовать с поистине ювелирной точностью.

Я не раз замечал, что, только попав в одно и то же место десять-двенадцать раз, можно было надеяться оторвать от чурбака очередную плашку. Только так, и не иначе. Долбить без точного прицела можно было целый час, результат был бы нулевой. По возвращении из армии я много раз выигрывал спор о том, что сумею обычным топором со всего размаха разрубить спичку вдоль. Причем с одной попытки. Мои противники в споре просто не знали, какую славную школу ювелирной рубки мне пришлось перед этим пройти. Маленький экскурс в область ботаники будет не полным, если я не упомяну еще об одном факте. За время службы только один я дважды ломал наш замечательный колун, это грозное и, казалось бы, совершенно несокрушимое изделие. Сколько раз его ломали другие, я просто не знаю. Теперь и вы, даже ни разу не побывав на благословенной Камчатской земле, можете немного представить себе, какие там растут удивительнейшие деревья.

* * *

В районе трех часов пополудни мы, к моему непередаваемому удивлению, действительно выходим к слиянию двух нешироких речушек, которые давали начало мощной реке, в конечном счете впадающей в Охотское море у Кихчика. М-да, это я хорошо сказал — речушек. Это вчера они были речушками, когда было относительно сухо. Теперь же перед нами бушуют самые настоящие горные реки, примерно восьмиметровой ширины. Выступающие из-под воды камни то и дело скрываются под бешено несущимися сверху пенными бурунами. Жуть, да и только. Но стоять и ждать «у моря погоды» не приходится, так или иначе, но надо перебираться. На роль «агнца», предназначенного на заклание, всеми дружно выдвигается телеграфист с передающего центра, Камков. Во-первых, он грузин и только по своему происхождению должен уметь запросто преодолевать горные реки. А во-вторых, он парень по природе своей довольно выносливый и если свалится в воду, то особо жаловаться не будет. Камков хоть и рад приказу, но не возражает. Все равно кому-то надо идти первым.

Мы обвязываем его веревкой и вручаем длинную, свежесрубленную палку. Ею он будет упираться в дно реки для лучшей устойчивости. Еще одну палку держу я, стоя уже в воде. За нее будет держаться наш первопроходец другой рукой, если вдруг поскользнется у самого берега.