Картонные звезды

Вешаем на гвозди теплые куртки и надеваем рукавицы. Что за работа нам сейчас предстоит, мы прекрасно себе представляем, поскольку не раз уже таскали наше тяжеленное оборудование в ремонтную мастерскую и обратно. Теперь же вся она еще и в заводских, совершенно неподъемных упаковках, и мы заранее разделись, чтобы не слишком потеть. С удивлением замечаю, что и офицеры нам помогают. Пока мы перетаскиваем самые тяжелые предметы, они выносят из склада маленькие чемоданчики ЗИПов, какие-то коробочки и мешочки. Спасибо им и на этом, все нам меньше работы. Но вскоре я понимаю, что они делают это только потому, что боятся не успеть погрузиться вовремя. Видимо, все наша особая группа должна была по планам полковника исчезнуть из части еще до общего подъема. Мол, вот они только что здесь были, а вот уже и нет их вовсе. А куда уехали, и знать никто не знает. Одни только подняли нас с коек, другие только склад открыли, третьи на аэродром отвезли. И тишина! И никто ничего толком и не понял, и не просек.

Впрочем, если подумать хорошенько, то именно так и должны действовать части особого назначения. Тихо, тайно и без особой огласки. И скорее всего если бы кто-то из нас в последнюю минуту отказался ехать, то через минуту нашлась бы ему замена, а возможно и не одна. А сам отказавшийся тут же был бы отправлен на ПЦ, заканчивать службу там, среди прочих бедолаг. Но никто не отказался, и в этом было наше первое счастье. Ведь не зря же нас такой большой командой гоняли и на полигон, и на спецтренаж по тайге. Явно не зря. Отобрали именно тех, кто был заранее согласен с крутыми переменами, не слаб здоровьем и в достаточной степени вынослив. Ну, и профессионально подготовлен. Это уж само собой.

Вот и погружен последний ящик, задернут брезентовый полог кузова, на часах 6:25. Отдуваясь и утирая нот, садимся в автобус. Молоденький солдатик заводит двигатель и осторожно, будто опасаясь кого-нибудь разбудить, выезжает за ворота части. «Прощайте, парни, — провожаю я глазами утонувшие в тумане казармы, — когда-то еще увидимся».

Часть третья «ПОЙМАЛ И УБЕЙ!»

…в западной части провинции Хатинь было сбито два американских самолета. Летчики катапультировались. Противовоздушные силы провинции засекли и окружили район приземления американских пиратов. Однако брать их в плен не спешили. Как обычно, имея при себе портативные радиостанции, американские летчики сообщили о своем местонахождении на базу и вызвали помощь. Сражение с приблизившимися к району катапультирования американскими самолетами длилось 30 минут: два самолета — «Фантом»[10]и А-6Д были сбиты.

Ревут прогреваемые двигатели самолета, и, словно подгоняемый ими, по ногам нервно метет низовой, северный ветер. Из-за невысокой, но крутой горки, насыпанной на краю взлетной полосы для ускоренного взлета истребителей, нехотя выползает расплющенное и словно насмерть промороженное солнце. Вся наша команда нетерпеливо топчется на взлетном поле Елизовского аэродрома. Взлет планируется только через полчаса, и мы все пребываем в радостном ожидании чего-то неведомого, но крайне интересного и многообещающего. Инстинктивно мы разбились на две неравные группы. В одной стоят Воронин со Стуловым и Ватутиным, а в другой мы, солдатня. Оно и понятно. Первые — это как бы облеченная высоким доверием Родины элита Советской Армии. А вторая это так, как бы ее обслуга. Курят все тоже разное. Воронин и Стулов посасывают «БТ». Ватутин и вовсе дымит дорогущей «Тройкой». Мы же попросту пробавляемся дешевым «Беломором» (одна папиросина на двоих). Вещи наши и имущество военное уже погружены на борт, и мы только ждем команды на посадку. Ждем долго, видимо потому, что маршрут нам предстоит нестандартный и летчики более внимательно, нежели обычно, изучают полетные карты. Одеты все однообразно. Отцы-командиры нацепили темно-зеленые зимние офицерские бушлаты с меховыми воротниками и цигейковые шапки. А мы все упакованы в теплые, особого покроя куртки, так называемые спецпошивы.

За предполетными разговорами мы и не заметили, как к самолету подошли летчики. К ним, бросив окурок, немедленно устремляется Воронин. Некоторое время они совещаются, стоя возле трапа и разводя руками в разные стороны. Наконец капитан машет нам рукой: «По коням!»

Пихаясь и чуть ли не отталкивая друг друга локтями, беспорядочной кучей лезем в салон самолета. Здесь, кажется, несколько теплее уже только потому, что не дует пронизывающий ветер. Рассаживаемся по длинным, идущим вдоль бортов дырчатым скамейкам.