Картвелеби. Книга вторая

«Мерзкие, мерзкие женщины! – думала про себя Саломея, пока обе дамы шушукались между собой, сидя перед ней в душной карете. – Когда мы приедем в эту треклятую больницу? Лишь бы перемыть всем кости! И Давида упомянули, а, как же!.. Почему все так мечтают свести меня с ним с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать?!».

Впрочем, в шестнадцать эти попытки были гораздо более навязчивыми и надоедливыми. Или же это она слишком с тех пор переменилась, чтобы обращать на них внимания?.. Кто знает!.. Только суть все равно осталась той же, что в шестнадцать, что в двадцать девять. Она умрёт старой девой, и Давид Константинович смирится с этим в числе прочих. Неужто он позабыл тот камень, что бросил ей в спину пять лет назад? Она же обладала слишком хорошей памятью для подобной забывчивости. Он показал себя со временем неплохим человеком и хорошим другом – за все эти годы он не раз предлагал их скорбевшему отцу помощь и одним из первых принял Игоря, – но её крест останется неизменным. Не хотела она за него замуж, не хотела! Пусть все вокруг, наконец, поймут это!..

Погода на улице стояла приятная и по-зимнему солнечная, но у Саломеи все равно побежали мурашки, когда она вышла из экипажа вслед за остальными. Во дворе основного здания, где принимали простых жителей Ахалкалаки, их встретил Матвей Иосифович, который со временем стал выполнять в этих стенах чисто административную функцию. Несмотря на то, что старый медик изо всех сил улыбался, выглядел он удручённым, и чуткие меценатки без труда раскусили эту фальшь.

– Что такое, милый друг? – забеспокоились трещотки. – Почему вы так бледны?

– Сегодня утром, – со вздохом признался еврейский врач и спрятал руки в карманы белого халата, – привезли раненых корнетов. В казармах случилась потасовка из-за какой-то женщины, а нам их теперь с того света доставать!

Дамы одна за другой ахнули, а госпожа Ломинадзе усмехнулась про себя, подумав, что юнцы наверняка забыли посвятить в свои распри эту женщину. Все закончилось тем, что Матвей Иосифович, в конце концов, сбросил с себя хандру и, отойдя в сторону, пропустил гостей вперёд:

– Ну что ж!.. У Левона Ашотовича золотые руки, а я ему давно не помощник. Самое полезное, что я могу сейчас сделать, это не мешаться у него под ногами и провести вам небольшую экскурсию.

Несмотря на эти слова, госпожа Арваридзе и княгиня Бараташвили не перестали интересоваться деталями этого необычайного происшествия и отнюдь не смотрели по сторонам, а скорее слушали. Сдалась им эта больница, когда в руки плыла ещё одна чудесная почва для сплетен! Ну и кем являлась эта роковая красавица? Как она вскружила несчастным юношам головы и какому из них отдавала предпочтение?..

– Что значит вы не знаете, любезный?!.. – искренне возмутилась её сиятельство, а Саломея сочувствующе улыбнулась несчастному доктору. Лучше бы он держал свои тревоги при себе. Теперь-то не отделается!..

– Чем же вы тут занимаетесь, если не интересуетесь своими пациентами и их историями? – подхватила её благородие и пылко фыркнула. – Хорошо, что вы понемногу отходите от дел. Настоящий врач должен всё держать в голове, а вы для этого уже слишком стары!

Матвей Иосифович с трудом проглотил обиду, но госпожа Ломинадзе всё равно выступила в его защиту:

– Или слишком умны, – проронила она как будто невзначай и лукаво подмигнула старому доктору. Чтобы не видеть возмущения на лицах матрон, Саломея прошла вперед неторопливым шагом и то и дело останавливалась у коек больных. Почтенный врач не позволил ей подойти и присесть возле них, так как большинство из пациентов в этом длинном вместительном коридоре страдали от заразного тифа, и увёл их чуть дальше к будущим роженицам.

«Разве Катеньке это помешало?», – спросила она саму себя, и горечь воспоминаний пронзила её с прежней силой. Печальная участь возлюбленной Вано постоянно напоминала Саломее о том, как быстротечна жизнь, а атмосфера больницы только усиливала это впечатление. Как ничтожно её собственное существование по сравнению с Матвеем Иосифовичем и ему подобными?! Они приносили настоящую пользу, делали этот мир лучше, избавляли людей от мучений. Почему она не могла быть где-то столь же полезна?..

– Осторожнее, душенька! – вскрикнула княгиня Бараташвили, но так и не докричалась до подруги вовремя. Та о чём-то задумалась, встав прямо посреди коридора, и Левон Ашотович, который только что сломя голову вышел из операционной, пробежал мимо с такой стремительностью, что сшиб «душеньку» с ног.

Обе подруги разом захлопотали вокруг Саломеи и помогли ей подняться, а Матвей Иосифович извинился перед ней за неаккуратность своего протеже. Сам же обидчик, чьи засученные рукава насквозь пропитались кровью, не спешил брать вину за себя.

– О чём вы только думали?! – вместо извинений огрызнулся Левон и хмуро обернулся к своему товарищу: – У нас человек на операционном столе умирает, а вы водите экскурсии?!