Карты четырех царств.

— Щас обработаю, терпи ж, — велел тот и скользнул к Гэлу, тронул пульс, стряхнул с плеча короб и вмиг смешал капли. — Ул, метнись за водой. Влей ему, и путь же нюхает уже. Ничего, отживет. Он живучий, если б еще был умный, вот же ж… а с чего началось? Лия невесту нашла ж, опять! Он и сбег, и заперся. Я б подалее сбег. То-то ж!

В разломанное окно втянулся еще один гость — так ловко и тихо, как мог только алый. Ана поклонилась, очень довольная: настоящий незнакомец.

— Что с фонарями, что без, я неизменно застаю вас ночью вне дома, — прибывший кивнул Шельме и искоса глянул на Гэла. Затем он поклонился Ане. — Сэн хэш Донго. Полагаю, вы причина того, что мой сын вне дома. А я повинен в том, что он там был совсем один… обсуждать вопрос вредно. Начнем с вас и закончим мною, безоговорочно виновным. Давайте сделаем вид, что всё в порядке. Тан, изволь встать и высказать то, что першит у тебя в горле. Как только оно обретет звучание, тебе станет легче. А так ты посинеешь…

— Прошу вашего внимания в смысле слуха чести, — выдавил ноб-брат, кланяясь Сэну. — Если такое возможно… то я имею честь представить мою сестру, Тиану Инайну хэш Гост. Жи… — Ноб сглотнул, едва владея собою. — Живую?

Ана с ужасом глянула на Ульо, на Шельму…

— Я просто Ана! И я сбегу, — пообещала она. — Ну и пусть, ну буду трусиха… Всё лучше, чем такой-то кошмар.

Перед мысленным взором предстала картина, достойная конца света: столичные нобы во главе с новоявленным братом, все строгие и в кружевах, жгут на высоком костре пустынные шаровары, а с ними заодно ожерелье из черепов, кофту о сорока шелках… И норовят изловить Ану, запихнуть в карету, а то и хуже, отправить на бал!

— Не пугай девочку, — примирительно предложил Сэн. — Её зовут Ана, и она со временем обдумает новости. Она сама решит, что именно ей подходит из того, что может дать семья.

— Она похожа на маму более, чем это вообще возможно, — прошептал ноб-брат, и Ана снова вздрогнула.

— Снежный пух волос, взгляд — из шелка в сталь, — шепнул Гэл, пока не способный даже приподнять голову без помощи. — Тан, уймись. Мне даже из обморока видно: она похожа на третьего канцлера более, чем это вообще возможно. Такое сходство, дополненное умением драться, сулит скандал на весь город. Светлые волосы в Эйнэ не редкость, но по-настоящему белоголовых нобов алой крови в столице двое… было еще вчера. Надо вызвать Лионэлу, пока не поздно.

— Она моя гостья, и она хочет кушать, — громко сообщил Ульо. — И я буду с ней… работать! Я буду метатель ножей, что бы ни сказала мама. Папа, ты слышал? Эта Ана под моей защитой!

И Ана поняла, кого стоит держаться в столице, чтобы не пропасть… А еще она подумала: не только умысел беса Альвира или ловкость беса Лоэна сплели нити судеб в узел. Куда больше потрудился папа Ан. К нему тянутся бессчетные нити, он давно и окончательно врос в мир… И, отправляя сюда, папа именно это имел в виду: надо научиться жить в сложном мире, где для тебя, приметной и упрямой, очень мало случайностей, и значит, на тебе всегда — ответственность. И для тебя всякий новый друг — это дюжина новых врагов…

— Не сбегу, с чего мне бежать-то? От меня пусть бегают, — прищурилась Ана и походя пнула второго злодея, некстати очнувшегося. — Буду зимовать! А кто не спрятался, я не виновата.

Путь Ула. Безжизние

Ул шагнул из Турвры, мира альва Алеля, мысленно представляя каменный лабиринт Мастера О… и споткнулся, минуя междумирье! Начал падать, заспешил — и оказался выброшен в явь резко, неожиданно. Уже ступив в мир, Ул снова споткнулся, и на сей раз ему не хватило ловкости, чтобы удержаться на ногах… Ул больно саданулся локтем и перекатился, замер с опорой на левое колено, ошеломленный и уже осознавший: он не сам выбрал дорогу и не просто так споткнулся, ему устроили подножку и ловко перенаправили сюда.

Первый же взгляд объяснил, что сулят такие «случайности». Ул опирался коленом, ладонью и стопой о гладкий камень довольно обширного плато, ровного, как бальный зал нобов и черного, как озеро Хранительницы тайн. Кстати, сам воздух имел едва уловимый запах, позволяющий узнать её мир. Снежинка внимания, особенного и смутного — она тоже присутствовала. Более того: казалась ближе, ощутимее.

Плато окружала высокая ограда скал — сплошная и отвесная, и потому место походило на ловушку. Ни перевалов, ни троп, ни даже самой малой щели: лишь кручи до низкого тусклого неба — черные с узором серебряных прожилок.

Прямо перед Улом, в трех шагах, замерли в ожидании бесы. Десятка два, все при оружии. В середине — вервры, а вернее рабы рэксты. Их Ул узнал по звериному безумию в глазах. По краям строя — горглы… эти наблюдали врага отстраненно и чуть опасливо, ожидая приказа высших.

— Для тебя всё кончено, — прорычал средний рэкст, самый крупный и яростный. Он грохнул по камням длинным копьем. — Бой! Тварь четвертого царства, ты преступил закон и лгал королеве! Ты не поклонился ей, будучи частью нашего мира. Ты…