Карты миров. Дети Соловорана

«Все верно, Дагон. Но когда Иверия, моя бабушка делала его, то она заложила в него одно удивительное свойство. Если этот медальон продать или потерять – ты лишишься удачи. Но если ты пожертвуешь его, он не заберет твою удачу. Он будет защищать того, кому он пожертвован, как твоя преданность. А потом вернется к Иверии. И будет дожидаться тебя. Дагон, бабушка знала».

«Ты лжешь! Как ты можешь быть ее внучкой, если у нее не было детей?»

Шуе загадочно улыбнулась. «А ты уверен?»

Капитан внезапно осекся. Он надолго замолчал. «Ты моя внучка?»

«Да». – просто ответила Шуе. «Странная штука – время». Она улыбнулась. «Вероятно, время, проведенное тобой и твоей командой на поверхности водного пояса было равносильно долгим годам у нас. Дагон. Моя бабушка была мудрой женщиной. Возьми этот дар от нее. Хотя бы как добрую память. Мой род стерт с лица земли вместе с моими сыновьями».

Дагон протянул руку и, взяв медальон, обнял старушку. По извилистой сетке морщин ее текли нити слез.

На следующий день они ждали в дом Гора, жениха Карсны. Весть о скорой свадьбе быстро разлетелась по нескольким селениям. Родичи молодых собирались теперь почти каждый вечер после домашней работы, обсуждая предстоящее событие.

Карсну, несмотря на отношение отца, в семье любили. Родичи уже решили, что соберут в приданное ей крепкого телёнка, несколько барашек и дойную козу.

Вождь сидел мрачным в своём доме, неподвижно уставившись в холодный очаг. Последнее время он пристрастился к березовой водке и был постоянно не в духе. «Если бы не эта старая ведьма Шуе, я бы ему показал, – часто думал он, – как только Шуе уйдет к духам, чужак останется один, тогда посмотрим…».

Мать же девушки, в один из вечеров, сидя за перегородкой, при тусклом вечернем свете, внимательно осматривала припасенные для дочери вещи, стряхивая с них засохшие стебли соломы. Две крапивные юбки, длинные рубашки, две пары чулок и её гордость – кожаные башмаки, были помещены в холщёвый мешок. Завернутая в льняные полотенца деревянная посуда, билась друг о дружку, издавая мягкий приглушенный звук – звуки предстоящих перемен. Драгоценная брошь тоже была на месте. Когда-то давно эту вещь ей подарил ее возлюбленный в качестве подарка на помолвку. Любовь прошла вместе с уважением, но вещица осталась. И теперь будет хорошим приданным для дочери. От этого стало чуточку теплее на сердце. Женщина улыбнулась, убрала вещи и вышла на улицу.

А там родичи невесты чистили большие котлы, в которых с самой ночи должно было готовиться свадебное угощение. Мясо убитого Гором, оленя было накануне укутано листьями и травами. Оно томилось в большом чане, почти полностью закопанном в землю. Ароматы готовящегося варева далеко разносились по округе. Смешиваясь с запахами горящего кизяка, они били по ноздрям голодных собак, вызывая у них желудочные судороги. Мелкая зеленоватая на вид крупа, залитая студёной водой, набухала в чане. Это был традиционный гарнир к оленине. Привычные к открытому огню женщины выпекали в горячей золе маисовые лепёшки. Они ловко переворачивали голыми руками подгоревшие диски хлеба, не отворачиваясь от взлетающих искр.

Много приехало гостей, кто по воде, а кто по суше. Предприимчивые торговцы прибыли до свадьбы за неделю, ведя бойкую торговлю высушенными сладостями и керамическими раскрашенными игрушками. Молодые парни, сбившись в стайки, возбужденно бегали по улицам, неестественно громко смеясь и задирая друг друга. Девушки, особенно те, кто был на выданье, крутились около кадок с водой, не отрывая глаз от своего отражения. Каждая считала себя красавицей и одновременно уродиной. Слышались девичий смех, слезы, упреки и сплетни… Из больших ивовых корзин, переложенных сухими душистыми травами, доставалась праздничная одежда. Крапивные юбки, льняные рубашки, ещё принадлежавшие бабкам и матерям, вымачивались в золе и сушились на солнце, вбирая в себя энергию новых ветров. Девушки примеряли на себя высокие головные уборы, сшитые из черных лисьих лап, отороченные беличьим мехом, вплетали в длинные косы разноцветные ленты и легкие лебединые перья, в которых они превращались в истинное олицетворение праздника.

Время шло. Настал долгожданный день свадьбы. С самого утра Карсна в окружении сестер и подруг одевалась и прихорашивалась. Медная пластина отражала смущенное лицо, обрамленное рыжими волосами. Гор был хорошим охотником. Он принес меха накануне. И теперь Карсна стояла, разодетая как царица. Поверх чернобурки была прикреплена мамина брошь. Подруги только вздыхали. «Выйти замуж за известного всей округе охотника и скромного парня – большая удача для не очень красивой дочери вождя», – думали они. Девушки украдкой вздыхали, пряча глубоко в сердце досаду и разочарование.