Карты на столе. Немой свидетель. Смерть на Ниле

— Тереза вроде бы ездила к юристу. Напрасный труд! К юристам лучше не обращаться. Почти наверняка услышишь от них: «Не надо!» Однажды пятеро адвокатов советовали мне не предпринимать никаких действий. И что же? Я не послушала их. И выиграла процесс. Меня усадили на место истицы, а какой-то умник из Лондона стал задавать дурацкие вопросы, пытаясь меня запутать. Но не тут-то было! «Как вы можете доказать, что это ваши меха, мисс Пибоди? — спросил он у меня. — На них нет даже клейма меховщика?» «Вполне возможно, — ответила я, — зато на подкладке есть штопка и, если нынче хоть кто-нибудь умеет так штопать, я готова съесть свой зонтик». Он потерпел полную неудачу, вот так-то.

Мисс Пибоди снова безудержно расхохоталась.

— Наверное, теперь, — осторожно продолжал расспрашивать Пуаро, — отношения между мисс Лоусон и членами семьи сильно обострились?

— Еще бы! Разве вам не известно, каково людское нутро? Стоит кому-то умереть, скандалов не оберешься. Покойник еще в гробу лежит, а скорбящие ближние уже готовы выцарапать друг другу глаза.

— К сожалению, вы правы, — вздохнул Пуаро.

— Такова уж человеческая натура, — снисходительно заметила мисс Пибоди.

Пуаро решил сменить тему.

— А правда ли, что мисс Аранделл интересовалась спиритизмом?

Мисс Пибоди снова пристально посмотрела на него.

— Если вы полагаете, что к Эмили явился дух Джона Аранделла и приказал ей оставить деньги Минни Лоусон и что Эмили беспрекословно ему повиновалась, вы глубоко заблуждаетесь. Не такая уж Эмили дура. Хотите знать мое мнение? Спиритизм для нее был такой же забавой, ну, может быть, чуть побольше, чем пасьянс или криббедж[183]. Кстати, вы уже познакомились с сестрами Трипп?

— Нет.

— Вот если познакомитесь, сразу поймете, насколько они глупы. Терпеть их не могу! Вечно пристают к вам с посланиями от ваших умерших родственников и вечно плетут какую-нибудь чушь. Притом всерьез. А с ними заодно и Минни Лоусон. Впрочем, надо же чем-то убить вечером время.

Пуаро предпринял очередную атаку.

— Вы, наверное, хорошо знаете Чарлза Аранделла? Что он собой представляет?

— Молодой повеса, хотя и очаровательный. Вечно в долгах, всегда без денег, болтается как неприкаянный по всему белому свету. Дамский угодник. — Она фыркнула. — Уж я-то повидала таких на своем веку. Подумать только, у Томаса такой сын! У этого благовоспитанного чудака, являвшего собой образец нравственности! Не иначе, как в Томасе сказывается дурная кровь. Честно говоря, мне по душе этот наглец. Впрочем, он из тех, кто способен ради одного-двух шиллингов прикончить родную бабушку. Полное отсутствие моральных устоев. И откуда только берутся такие экземпляры?

— А его сестра?

— Тереза? — Мисс Пибоди раздумчиво покачала головой. — Не знаю. Экзотическое создание. Экстравагантная. Она, между прочим, помолвлена с этим нашим размазней доктором. Вы его видели?

— Доктора Доналдсона?

— Говорят, он хороший специалист, но это единственное его достоинство. Будь я молоденькой, не обратила бы на него никакого внимания. Что ж, Терезе видней. Она, по-моему, у нас девица с опытом.

— Доктор Доналдсон лечил мисс Аранделл?

— Лишь когда Грейнджер уезжал в отпуск.

— А во время последней болезни?

— Вряд ли.

— Мне кажется, мисс Пибоди, — улыбнулся Пуаро, — что вы не очень-то высокого мнения о его профессиональных качествах.

— Не совсем так, вы не правы. Он врач вполне знающий, способный. Но его метода — не по мне. Сами посудите, в былые времена, когда ребенок объедался незрелыми яблоками и у него начиналась желчная колика, врач так и говорил «желчная колика» — и посылал ему несколько пилюль из своей приемной. Теперь же вам твердят, что у ребенка ярко выраженный цирроз[184], что требуется диета, и прописывают то же самое лекарство, только в виде крохотных таблеток, которые производят фармацевтические фабрики и за которые надо платить втридорога! Доналдсон — сторонник этой школы. Кстати, ее предпочитает большинство молодых матерей. Впрочем, не думаю, чтобы этот молодой человек надолго задержался у нас, обслуживая тех, кто подхватил корь или съел что-нибудь не то. Он намерен переехать в Лондон. Этот подающий надежды доктор честолюбив и хочет специализироваться.

— В чем именно?

— В серотерапии[185]. Так, кажется, это называется. Это когда вам вводят под кожу сыворотку, независимо от того, как вы себя чувствуете, чтобы у вас выработался иммунитет к заразным заболеваниям. Лично я никогда не позволю делать себе эти сомнительные вспрыскивания.

— Вероятно, доктор Доналдсон проводит опыты, касающиеся какого-то определенного заболевания?

— Чего не знаю, того не знаю. Только вижу, что его не устраивает работа провинциального лекаря. Он рвется в Лондон. Но для этого необходимы деньги, а он беден как церковная крыса.

— Печально. Истинное дарование часто гибнет из-за отсутствия денег, — пробормотал Пуаро. — А те, у кого они есть, не хотят помочь.