Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию

Хорошо структурированные романы захватывают читателя. Это происходит именно потому, что авторы используют целый набор различных приёмов для усиления драматической вовлеченности читателей в чтение текста, приглашая их поучаствовать в развитии сюжета и прожить его драматизм. Например, в хорошо структурированных романах есть множество брешей и пробелов в самом сюжете, и читателю необходимо заполнить их. Хорошие писатели не всё высказывают, и читателю требуется активно участвовать в развитии сюжета, складывая два и два и получая четыре, сводя воедино отдельные события и выстраивая их во временные последовательности, раскрывающие сюжет. Читателю необходимо также сопоставить сюжет с темой истории, которая лежит в основе событий. Таким образом, перед ним стоит задача развития и примирения между собой того, что Фрэнк Кермоуд (Kermode, 1981) называл сюжетом — линейной последовательностью событий, составляющих историю, и фабулой — вневременной темой, лежащей в основе сюжета, «смесью скандала и чуда».

Но не только сюжет и фабула интенсивно развиваются и примиряются друг с другом при чтении художественных текстов. Брунер, заимствуя многое у теоретиков литературы Греймаса и Куртса (Griemas & Courtes, 1976), предположил, что истории в основном состоят из двух ландшафтов: «ландшафта действия» и «ландшафта сознания». Ландшафт действия — это «материал» истории, он состоит из последовательности событий, составляющих сюжет, и фабулы. Ландшафт сознания состоит из того, что «вовлечённые в действие люди знают, думают, чувствуют или не знают, не думают, не чувствуют» (Bruner, 1986. С. 14). На этом ландшафте репрезентируется сознание главных героев истории; он в значительной степени составлен из «отражения» событий на ландшафте действий, из того, каким образом люди приписывают смысл этим событиям, из их выводов о намерениях и целях, придающих облик этим событиям, о том, каков характер других персонажей истории, об их представлении о себе и отношении к себе в свете данных событий. Как и развитие сюжета на ландшафте действий, развитие на ландшафте сознания должно быть в гармонии с фабулой: «В любом случае фабула истории — вневременная тема, лежащая в её основе, — есть явление, включающее в себя по крайней мере три составляющих. Фабула подразумевает сложную ситуацию, в которую персонажи попали в результате неверно воплотившихся намерений, либо в силу обстоятельств, либо в силу характера персонажей, либо, чаще всего, в силу сочетания того и другого... Единство же, цельность истории придаёт способ организации взаимодействия трудной ситуации, персонажей и сознания, порождающий некую структуру, в которой имеется начало, развитие и "чувство завершённости"» (Там же. С. 21).

Как и на ландшафте действия, на ландшафте сознания также имеются пробелы, которые читателю необходимо заполнить. Хотя ландшафт сознания частично развивается посредством авторской репрезентации сознания главных героев и репрезентации сознания самого автора, вклад читателя в разработку этого ландшафта существенно влияет на объединение текста в целое, а также на то, насколько насыщенным будет развитие текста.

Вступая на ландшафт сознания, читатель приписывает персонажам истории ряд намерений, целей и смыслов и делает выводы об их характере, об их представлении о самих себе, отношении к себе. Термин «ландшафт сознания» удачен, потому что он представляет не только сознание персонажей и автора, но также в значительной степени заполняется сознанием читателя.

Хорошие писатели применяют множество приёмов для того, чтобы привлечь внимание читателей к пробелам на ландшафтах действия и сознания и побудить их заполнить эти пробелы своим воображением и жизненным опытом. С этой целью авторы, например, способствуют зарождению у читателей предположений, догадок. Они также уделяют внимание расположению пробелов в тексте, обеспечивают достаточное количество подсказок и структурируют текст таким образом, чтобы продлить любопытство читателя. Авторы также заботятся о том, чтобы пробелы не были слишком велики, чтобы они не превысили способность читателя осмыслить и заполнить их. Однако пробелы не должны быть и слишком малы, иначе читатель потеряет к ним всякий интерес. Именно подобные приёмы создают основу для драматической вовлеченности читателя в текст. Читателю приходится как следует поднапрячься, создавая виртуальный текст, который всегда, без исключения, во многих аспектах превосходит актуальный текст. Брунер цитировал Изера (Iser W., 1978), который использовал термин «неопределённость» для описания этого качества литературного текста: «Именно элемент неопределённости способствует взаимодействию текста с читателем — в том смысле, что неопределённость и текст побуждают его участвовать как в порождении, так и в понимании намерения, заложенного в данное произведение» (Там же. С 61).