Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию

Томас: Знаете-знаете. Ну, про то, что все мои проблемы, и наркомания тоже, это всё связано с гневом, знаете, с гневом, который обращён мной против самого себя.

М.: Гнев?

Томас: Ну, вы знаете. По поводу того, что сделала моя мать. Гнев, который был направлен на мою мать за то, что она отвергла меня таким образом, за то, что она сделала с моей жизнью. Ну, короче, я всё это уже десять раз проходил, и с меня хватит, я хочу оставить прошлое, как оно есть, и не тревожить его больше.

М.: А подобное понимание того, что произошло в вашей жизни, оно уважительно по отношению к вашей матери или неуважительно?

Томас: Чего?

М.: Можно ли сказать, что вот такое понимание — это проявление уважения к жизни вашей матери и к тому, как она относилась к вам? Или это проявление неуважения?

Томас: Чего? Да я никогда... эээ...

М.: Не торопитесь.

Томас: Ну, я... об этом... так никогда... не думал. Но мне кажется, что с этой точки зрения выглядит это всё некрасиво, да.

М.: Но вот как бы вы сказали — это проявление уважения или неуважения?

Томас: Ну, если так на это посмотреть, то я бы сказал — неуважения.

М.: Я бы не хотел с вами беседовать таким образом, чтобы это было проявлением неуважения к вашей матери и её отношению к вам. Я не хотел бы поддерживать вас в том, чтобы вы по какой бы то ни было причине гневались на неё.

Томас: Вы этого не хотите? Ну ладно, ладно.

М.: Но я бы хотел попросить у вас разрешения поспрашивать о ней побольше, о том времени, когда вы были маленьким ребёнком. Я бы хотел сделать это, потому что, когда я задал вам вопрос о том, где и как вы впервые почувствовали признание со стороны других, вы упомянули вашу мать, и у меня возникло ощущение, что в её истории, в том, как она относилась к вам, есть что-то ещё, что-то важное.

Томас (выглядит удивлённым): Хорошо.

М.: Мне было бы интересно послушать какие-то воспоминания о ваших отношениях с ней до того момента, как она покончила с собой.

Томас: Воспоминания до того, как она покончила с собой?.. Ну, на самом деле я очень бы хотел ответить на ваш вопрос, но, честно говоря, у меня нет ясных воспоминаний о том времени моей жизни.

М.: Может быть, смутные воспоминания есть?

Томас: Боюсь, что нет. Даже смутных воспоминаний нет.

Мы поговорили ещё немного, но мне не удалось вызвать к жизни какие-то ранние воспоминания об отношениях Томаса с матерью, которые смогли бы объяснить упоминание её в ответ на вопросы об опыте получения признания. Однако у меня были кое-какие идеи насчёт того, как можно выстроить контекст, благоприятный для обретения, извлечения некоторых из этих воспоминаний.

Примерно за восемь месяцев до встречи с Томасом ко мне обратилась за помощью Джульетта, мать троих детей. Джульетту направили ко мне после попытки самоубийства, которое едва не лишило её жизни, в результате чего Джульетта была вынуждена провести какое-то время в больнице. Она была матерью-одиночкой, и в жизни у неё было много трудностей. Возможно, мать Томаса, тоже растившая сына одна, испытывала сходные проблемы. Именно в контексте трудностей и того, каким образом они воздействовали на её поступки, Джульетта пришла к выводу, что она мешает своим детям жить, тормозит их развитие вообще может их уничтожить. От этого ей стало очень больно страшно. Она настолько хотела для них лучшей жизни, чем та, что выпала на её долю в детстве, что она решила: детям будет лучше без неё. Если она умрёт, то детям будет лучше, потому что их станет воспитывать её старшая сестра.

На первой встрече с Джульеттой стало очевидно, что решение покончить с жизнью было следствием её любви к детям, что эта попытка самоубийства была актом любви. После этой встречи у нас было несколько запомнившихся сессий с Джульеттой и тремя её детьми, для которых подобное понимание в корне изменило отношение к её поступку. В конце серии встреч с Джульеттой и её детьми она сама предложила включить её имя в список потенциальных «внешних свидетелей», чтобы в какой-то момент в будущем присоединиться ко мне в работе с кем-то ещё помочь этому человеку, если контекст будет подходящим.

В конце первой встречи с Томасом я поделился некоторыми идеями о возможностях дальнейшего развития наших бесед. Я сказал, что у меня есть знакомая женщина по имени Джульетта, которой почти удалось сделать то, что удалось сделать матери Томаса, — лишить себя жизни. Я сказал, что уверен: Джульетте будет интересно присоединиться к одной или двум встречам с Томасом, если Томас посчитает такой вариант полезным и подходящим.