Карусель

Но в ее тоне слышалось безразличие, и это разозлило его. И хотя Бэзил знал: это равнодушие не означает, что она нашла в его книге какой-то недостаток, чувствовал себя от этого не менее скверно. И все же еще более горькое разочарование ожидало его, когда начали поступать рецензии. В основном они были коротки, отчасти насмешливы, отчасти снисходительны. Создавалось впечатление, будто его книга, которая, как он воображал, незамедлительно позволит ему занять почетное место на литературном Олимпе, на самом деле оказалась лишь работой подмастерья, скорее, предрекавшей писательские перспективы, но не заслуживающей особого внимания сейчас. По мнению критиков, чрезмерное внимание автора к окружающей обстановке делало его произведение похожим на эссе или научный трактат, и хотя книга была не лишена достоинств, не получилось ни хорошего романа, ни хорошей истории. Наконец две литературные газеты немного утешили Бэзила, пролив бальзам на его израненное тщеславие длинными лестными отзывами, отдав должное его страсти к красоте, размеренному и точному стилю, четкости в описании действующих лиц. Первый отзыв пришел с поздравительной запиской от миссис Мюррей, и Бэзил прочитал все с неистово бьющимся сердцем. Это вновь придало ему уверенность в себе и укрепило в решении писать дальше. И хотя он передавал все неблагоприятные рецензии Дженни, эти отзывы, такие важные для него, он из-за какой-то извращенной гордости решил ей не показывать.

В результате у Дженни сложилось совершенно несправедливое впечатление о провале книги, и ей на ум пришла мысль, что Бэзил все-таки оказался не таким чудесным человеком, как она представляла. Она не умела анализировать свои чувства, но понимала: в ее отношении к мужу что-то изменилось. Дженни боготворила Бэзила страстно и ревностно, но в то же время чувствовала некое смущенное раздражение, заставлявшее ее с восторгом встречать публикацию очередной насмешки, так больно его ранившей. Казалось, неудача приближает его к ней, ведь если он не так умен, как она полагала, это сокращало дистанцию между ними. Однако пропасть, разделявшая их, увеличивалась день ото дня, и ссоры случались все чаще. Бэзил, ненавидя жизнь в Барнсе, замкнулся в себе и был чрезвычайно сдержан. Он преимущественно молчал, что-то писал и всеми силами старался избегать любых разговоров, которые ему навязывала Дженни. Свою несчастливую семейную жизнь он заполнил беспрестанным трудом и к плохому характеру жены относился с философским равнодушием. Она же приходила в исступленную ярость от того, что на все ее колкости он отвечал очень редко и с неизменным холодным сарказмом. Но иногда ее охватывало раскаяние. И она шла к мужу в слезах, умоляя простить ее и снова заверяя в своей великой любви. И после подобных сцен в их семье на несколько дней воцарялся мир.

Но однажды утром произошла более серьезная ссора. Бэзил, которому понадобилась некая сумма, обнаружил, что Джеймс Буш, до сих пор безработный, постоянно занимает деньги у Дженни. Бэзил попросил ее больше ничего не одалживать брату, но, поняв, что она не хочет давать обещаний, был вынужден решительно заявить, что больше ни пенни не должно попасть в загребущие руки семейства Буш. Они сильно поругались, и наконец Бэзил в ярости вышел из дома.

Вскоре Джеймс Буш, виновник этих неприятностей, забрел к ним в гости.

— И где сегодня его превосходительство? — спросил он, угощаясь сигаретами Бэзила.

— Ушел на прогулку.

— Это он тебе так говорит, моя дорогая, — заметил он, недобро усмехнувшись.

— Ты его где-нибудь видел? — тут же насторожилась Дженни.

— Нет, не могу сказать, что видел, а если бы и видел, то не стал бы этим хвастаться.

— Что ж, тогда я повторю: он на прогулке.

Джеймс взглянул на сестру и без лишних сантиментов попросил одолжить ему пару соверенов, но она, вспомнив утренний спор и жалея о том, что вела себя неправильно, твердо отказала ему. Поскольку он настаивал, обвиняя ее в жадности, ей пришлось объяснить, какие большие траты у них были в последнее время. Доктор прислал счет на пятьдесят фунтов, поездка в Брайтон обошлась в кругленькую сумму, и они с трудом сводили концы с концами.

— Какой же чудесный и прекрасный поступок ты совершила, когда вышла за него замуж, Дженни! Да еще гордилась, что тебе так повезло.

— Я не позволю тебе говорить про Бэзила ничего плохого! — с чувством воскликнула она.

— Ладно, не кипятись. Черт меня побери, если я пойму, чего ты так за него уцепилась. Ему нет до тебя дела.

Она подняла глаза, судорожно вдохнув:

— Откуда ты знаешь?

— Думаю, это и так видно! Полагаю, ты сегодня еще не плакала?

— Мы немного поругались с утра, — призналась она. — О, пожалуйста, не говори, что ему нет до меня дела! Я этого не переживу.

— Да ну тебя! — засмеялся Джеймс. — На Бэзиле Кенте свет клином не сошелся.